Савасард достал из колчана палку, подаренную ему на Новый Свет Маламом, и стукнул ею по стене – стук будто отскочил от камня множеством стуков-осколков, которые тут же сорвались с места и побежали вприпрыжку по всем ходам. Савасард и Гройорг затаили дыхание… Осколки удалились и через несколько мгновений стихли вовсе. А ещё через несколько мгновений друзья услышали ответный стук. Но прыгал он не по всем ходам, а лишь по одному из них.
– Слышишь? – шёпотом спросил Гройорг, будто побоялся отпугнуть приближавшийся стук.
– Слышу, – так же ответил Савасард.
Стук прекратился, остановившись шагах в двадцати от них, и на этом месте ниоткуда появился морковный человечек. Вокруг по-прежнему было темно, и лишь Малам стоял словно в коконе света.
– Малам! – прокричал Гройорг.
В ответ Малам поманил их рукой: идите, мол, за мной, затем повернулся и зашагал в глубину тоннеля.
– Малам! Подожди нас! – взбудоражился и немного растерялся Гройорг.
– Идём за ним, – сказал Савасард. – Он позвал нас.
– За Маламом пойду. В детстве ходил и теперь пойду. С ним и под землёй не потеряешься, – сказал Гройорг и, сделав несколько шагов, не удержался и снова окликнул его: – Малам!
Савасард пропустил Гройорга вперёд, так они оба могли видеть своего проводника.
– Друг мой, не зови его попусту. Этим ты только дразнишь своё несбыточное желание.
– Почём ты знаешь, несбыточное или самое что ни на есть толковое? – ответил Гройорг, и, кроме хрипоты, в голосе его была обида.
– Не серчай, дружище.
Гройорг перестал на какое-то время выпускать словесного Малама вдогонку тому, которого отчётливо различали глаза. Однако он решил перехитрить всех: и Савасарда, который за монотонностью хода навряд ли заметит его уловку, и Малама, который, не оборачиваясь, шёл мерным шагом и так был занят дорогой, что уступил лесовику свою привычку одёргивать его. Он чуточку прибавил ходу… потом ещё чуточку… и ещё чуточку, так, чтобы нагнать-таки Малама. Но тот каким-то странным образом, вовсе не начиная семенить ногами и убыстрять шаг своей палки, оставался на одном и том же удалении от Гройорга. А Савасард, поначалу, казалось, ничего не замечавший, вдруг сказал:
– Друг мой, думаю, нам предстоит ещё долгий путь по этому тоннелю. Стоит ли подгонять усталость?
– Это всё Малам, дружище, – я не виноват! А кликать его ты не велишь!.. Малам! Подожди нас! Вместе пойдём! Малам!
Так, не теряя из виду морковного человечка, они шли… потеряв где-то по дороге время… где-то позабыв о жажде и голоде… где-то обронив мысль о привале…
Глава шестая
«Помнил, да забыл»
Не успели Дэниел и Лэоэли отдалиться от леса, как вдруг услышали дребезжаще-скрипящий голос:
– Э, постойте! Постойте!
Они остановились и повернулись налево, на зов: кричавший был в двухстах шагах от них.
– Семимес?! – чему-то удивился Дэниел.
– Кто же ещё? Нашего Семимеса ни с кем не спутаешь. Идём быстрее к нему! – сказала Лэоэли и, помахав рукой, крикнула: – Семимес!
– Похоже, он ранен.
Чем расстояние между ними и Семимесом становилось меньше, тем заметнее было, что с ним что-то не так. Поступь его не была упруга, как прежде, ноги тащились по траве, и он опирался на палку. Плечи вместе с мешком, который был не за спиной, как обычно, а свисал с шеи на живот, тянули парня книзу. Голова сидела как-то набок. Волосы свисали неаккуратными прядями, склеенными сгустками крови. На лбу, над правой бровью, выдавала себя багрово-коричневой коркой рана, лицо было испачкано кровью… Их разделяли уже четыре шага, но глаза Семимеса так и не блеснули тем огоньком, который вспыхивает при встрече друзей, так и не смягчили своего настороженного, недоверчивого взгляда, как случается, когда вверяешь себя близким людям.
– Семимес! Проводник! – невольно вырвалось из груди Дэниела, и в следующее мгновение он готов был обнять своего проводника, но этот застывший, словно окорковенелая рана, взгляд остановил его. – Хорошо… что ты вернулся.
– Вернулся, коли здесь, а не там, – как-то нехотя проскрипел Семимес.
– Семимес, дорогой, что с тобой стряслось? – тревожным голосом спросила Лэоэли, приблизившись к нему.
Прежде чем ответить, Семимес пристально посмотрел на неё.
– На меня напали… эти, – он кивнул в сторону Выпитого Озера.
– Корявыри? Где? – спросил Дэниел.
– Там, в ущелье Ведолик.
– Ты не догнал Савасарда и Гройорга?
– Подожди, Дэн! Ему же плохо. К Фэлэфи надо идти. Пойдём, Семимес.
– Отведите меня к Маламу, отцу моему… У меня с головой совсем худо. Вот, – он ткнул пальцем в рану на лбу. – Этот… корявырь разбил.
– К отцу так к отцу, как хочешь, – не стала перечить ему Лэоэли. – Но Фэлэфи всё равно должна твою рану посмотреть.
– Да, досталось тебе, проводник, – сказал Дэниел, покачав головой, и подумал, что не стоит сразу говорить ему о Нэтэне. – Давай мешок – я понесу.
– Нет, парень, я сам, – тяжело глянув на него, сказал Семимес.
– Парень так парень. Тебе виднее, проводник. Глядишь, потом снова Дэном стану, – отшутился Дэниел.
Лэоэли посмотрела на него с укором.
– Э, Дэн! Не надо так. Я же сказал, у меня с головой совсем худо. Ум из неё вон выскочил, когда этот, – он снова кивнул в сторону Выпитого Озера, – ударил меня.
Дэниелу стало не по себе: он узнавал и не узнавал Семимеса.
– Есть добрая весть, проводник: Мэт на поправку пошёл. Правда, я его сам ещё не видел.
– Увидишь.
– Так, может, сразу к Фэлэфи зайдём? Семимес? – спросила Лэоэли, надеясь, что ради Мэта он изменит своё решение.
– Соглашайся, проводник. Она тебе сразу ум в голову вернёт. И втроём домой заявимся. Вот Малам-то рад будет.
– Э, Дэн! Я же сказал тебе: не надо так, – угроза послышалась в голосе Семимеса.
– Семимес! Дэн же пошутил насчёт ума – не обижайся.
– Ты хорошая. Как тебя зовут?
– Лэоэли. Ты разве не помнишь?
– Помнил, да забыл… когда этот ударил меня. Сначала отведите меня к отцу, а то помру – не увижу.
– Да что ты, Семимес? Ты же сильный, – сдерживая слёзы, сказала Лэоэли.
– Ты же у нас Семимес-Победитель. Правда?
– Правда, Дэн, – лицо Семимеса заметно оживилось.
«Вспомнил, – подумал Дэниел. – Значит, вернётся наш Семимес».
– Отца боюсь: увидит меня такого… с проломленной головой – из дому прогонит.
Дэниел не выдержал и вдруг рассмеялся. Он представил, как морковный человечек гоняется с палкой за Семимесом, и это показалось ему больше нелепым и смешным, чем всамделишным и грустным. Семимес тихо зарычал и погрозил ему палкой.
