Малам проводил неожиданную гостью в столовую.
– Фэлэфи, – сказала она и тут же обратилась к Дэниелу: – Дэн, Фэлэфи уже знает? Ты рассказал?
– Не успел ещё.
– Я… в общем, Фэрирэф всё понял… Он спросил про тебя, и я вспылила. Он ушёл…
– Ушёл? Неужели на Выпитое Озеро? – произнёс Дэниел то, что сразу пришло ему в голову.
– О чём вы, Лэоэли, Дэнэд? – удивлённо спросила Фэлэфи.
– Подожди-ка, дорогая Фэлэфи. Дело, я вижу, путаное – обстоятельного разговора требует, – сказал Малам и обратился к Лэоэли: – А ты, дорогая Лэоэли, садись-ка лучше за стол, и вы с Дэном нам обо всём по порядку и поведаете. И покушаем заодно.
– Доброго тебе голода, Лэоэли! – как-то неожиданно для всех звучным скрипом проскрипел Семимес. – Всё, что ни есть на столе, – для него, для доброго голода. Хочешь – рыбки отведай, хочешь – морковных котлеток, хочешь – этого…
– Морковной запеканки с грибочками, – подсказал Малам.
– …А хочешь – лепёшек.
– Проводник он и за столом проводник, – заметил Мэтью.
– Э, не надо так, – сказал, покосившись на него, Семимес.
Дэниел незаметно толкнул Мэтью.
– Спасибо тебе, Семимес, – Лэоэли села за стол. – Я посижу пока так, а потом покушаю.
– Куда же наш уважаемый Фэрирэф подевался, Лэоэли? – спросил Малам.
– На Перекрёсток Дорог ушёл, я сама видела. У него в руке была малиновая Слеза. А эту он мне отдал, перед тем как уйти. Фэлэфи, возьми Её себе.
Фэлэфи приняла Слезу и спросила:
– Что же заставило его уйти на Перекрёсток Дорог?
– Фэрирэф… предал всех. Нэтэна предал… и его друзей… Дэн, расскажи лучше ты.
Мэтью посмотрел на Дэниела.
– Так нас Фэрирэф предал? Раскусил его Гройорг.
Дэниел кивнул головой.
– Рассказывай, Дэнэд, на то слова есть, – попросил его Малам.
– Корявыри знали, куда мы идём… Ещё на подходе к Садорну Савасард почуял, что за нами следят, и мы решили изменить маршрут. Мы пересекли Садорн и по ущелью Кердок направились к Пропадающему Водопаду, чтобы через тайный проход добраться до ущелья Ведолик. Но это не помогло нам, и у Пропадающего Водопада они напали на нас. Там ранили Мэтью. Путь корявырям указывал волос, что перед походом дала мне Лэоэли.
– Конский волос? – спросила Фэлэфи.
– Мы с Лэоэли тоже думали, что это конский волос. На самом деле это был волос корявыря. Через него Повелитель Тьмы следил за нами.
– Кха!
Все вздрогнули и невольно повернули головы на Семимеса – это он поперхнулся, да так громко, что всех напугал.
– Верно, словом подавился, сынок? – спросил его Малам, заметив, что тот в это самое время ничего не жевал, а со вниманием слушал, да с таким вниманием, что не заметил, как истыркал пальцем свой кусок запеканки.
– Да, отец, корявырем подавился. Корявырь меня по голове ударил, и ум из неё вон выскочил.
– С каждым бывает, сынок. Откашляйся получше.
– С каждым бывает, – повторил Семимес и принялся старательно откашливаться: – Кха! Кха!
– Лэоэли, вижу сказать ты что-то желаешь, – вернул всех Малам к главному разговору.
– Про тот волос. Фэрирэф дал мне его вместе с серебристым пёрышком… чтобы я Дэну подарила.
– Вот это пёрышко, – Дэниел показал его, достав из-за ворота рубашки. – А эту цепочку мне Фелтраур дал, знахарь из лесовиков. Он и открыл нам с Лэоэли секрет волоса.
– Стало быть, волос корявыря ты у лесовиков оставил… чтобы Повелитель Тьмы путь Слова, хранимого тобой, проследить не мог? – спросил Малам, желая укрепиться в своей догадке.
– Да.
– Тогда покойны мы можем быть: лесовики умеют и сами от сторонних глаз укрыться, и волос до поры схоронят.
– Только как волос корявыря у Фэрирэфа оказался? – вслух задался вопросом Мэтью.
– Нетрудно догадаться, Мэт, – ответил Малам. – Тот человек, что Суфуса и Сэфэси жизни лишил посредством кинжалов-призраков, кои вручить ему мог лишь Повелитель Тьмы, передал Фэрирэфу волос, вместе с наставлением от своего хозяина. Фэрирэф же, приняв волос и наставление, человека этого убил, чтобы некому было на его предательство указать… Выходит, перехитрил нас Повелитель Тьмы… Заветным Словом он овладеть жаждет любой ценой, ибо в нём последняя надежда людей на спасение. Дэн, скажи-ка нам, при тебе ли нынче Слово. Не обронил ли где его?
– У меня, Малам. И Слово, и Слеза у меня.
(Так жадно посмотрел на Дэниела Семимес, будто захотел съесть его вместо своего изуродованного куска запеканки, и подумал: «А ведь я с этим парнем от самого леса топал». И если бы кто-то поймал в эти мгновения взгляд его глаз, ни за что бы не подумал, что ум выскочил вон из его головы).
– Ну, коли так, не всю битву проиграли мы. Но впредь всем нам предусмотрительнее следует быть. Та-ак, – Малам оглядел всех, кто сидел за столом. – Коли обмолвился я о Слове заветном при тебе, дорогая Лэоэли, прошу тебя хранить это знание в тайне.
– Я буду, Малам.
– Одного не могу понять: что же подтолкнуло уважаемого всеми Фэрирэфа к предательству? – сказала Фэлэфи.
Дэниел молчал. Он даже не поднял на неё глаз.
– Я скажу, – начала Лэоэли. – Он мой дедушка, и я должна сказать… Не Фэрирэф создал дорлифские часы.
– Как же так?! – изумилась Фэлэфи.
– Кто же? – спросил Малам, нахмурившись.
– Пришлый художник, который тридцать лет назад тайно жил в его доме, – поторопилась ответить Лэоэли. – А тот, кого мы называем Повелителем Выпитого Озера или Повелителем Тьмы, как-то разузнал об этом.
– Через тридцать лет этого художника вобрал в себя Повелитель Тьмы, – добавил Дэниел.
– Знаем-знаем, – сказал Малам. – Стало быть, через эти часы Повелитель и обрёл власть над Фэрирэфом. Горький нам всем урок, дорогая Фэлэфи.
– Горше не бывает, – сказала в ответ Фэлэфи, вспомнив о Нэтэне, и все, кто был рядом с ней, поняли это по глазам её (разве что Семимес, продолжая пережёвывать слова Малама, сказанные чуть раньше, не заметил её особого чувства).
– Фэлэфи, Малам, мне вот что в голову пришло, – начал Мэтью. – Дорлифяне не сегодня-завтра заметят исчезновение Фэрирэфа. Кто-то должен им всё объяснить. А как они на Лэоэли смотреть будут, если правду узнают?
– Толковый вопрос, Мэт, – заметил Малам. – Требует толкового же ответа. И ответ на него откладывать на завтра мы не станем.
Фэлэфи поднялась.
– Правду людям скажем. Завтра же соберём сход, и я скажу, что Фэрирэф на Перекрёсток Дорог ушёл, по своей воле. Другую часть правды, о предательстве его и о часах, пусть дорлифяне узнают, когда одолеем мы Повелителя Тьмы. Теперь же умолчим мы о ней, дабы не заронить в наших людях смятения.
