– Существ?
– Просто я принял твоё деловое предложение и сказал два слова: существа и корявыри.
– Этот твой друг и меня бы корявырем обозвал… и был бы прав.
– Нет, Мартин. Я же сказал, он называет, и мы, его друзья, называем корявырями этих существ, а не людей. И ты не называй себя корявырем.
– Ты откуда взялся в моём лесу, умник? – спросил Мартин. – Слеза, корявыри… Это, часом, не игра какая-то продвинутая? Просвети, а то я тут порядком отстал от жизни.
– Отломи кусочек, – как бы невзначай и некстати сказал Дэниел.
– Что?..
– Отломи кусочек.
– А, дошло. Моя очередь от своей тайны отламывать… Она готова была убить меня. Ты когда-нибудь видел зверя, который приготовился убить?
– Я видел корявырей, готовых убивать. И это была не игра. И теперь не игра.
– Ну ты даёшь! В каком же это уголке земного шарика? Ты что, такой лихой путешественник? Не похоже что-то.
– Не нарушай договорённости, Мартин.
– Прям дипломат, – Мартин покачал головой.
Ещё вчера он не стал бы поддерживать разговор, хотя бы вскользь затронувший его уродство. Он, скорее всего, вообще отринул бы этого человека. Но сегодня… после встречи с корявырем, после откровений дяди Сэмюеля, овеянных загадкой, он чувствовал свою причастность к чему-то такому, что было за гранью понимания, и это будоражило и затягивало его… и вытаскивало наружу другого Мартина, который прятался глубоко-глубоко в его душе.
– Ты остановился на том, что она хотела тебя убить, – подталкивал его Дэниел.
– Что во мне помешало ей сделать это?.. Я видел, как ярость сошла с её лица. И она отпустила меня. Почему? Ответь, если ты такой дипломат.
– Похоже, причина в твоём глазе.
– Это я и без тебя понял. Но что она высмотрела в нём?
– Думаю, в нём есть то, чего как бы не существует…
– А для неё существует? Странно, что…
– Подожди, Мартин. Ты сейчас сказал очень важную вещь. Я почувствовал это в ту секунду, когда ты говорил. Я не знаю точно, но мне показалось, что это связано с жизнью там.
– Где там?.. Колись, Дэн.
– Я не могу, Мартин.
– Ты хороший парень, я хороший парень. Что нас разделяет, дипломат? Почему не можешь?
– Дай подумать, – ответил Дэниел, а через минуту спросил: – Мартин, как это случилось? Ты же не родился с этим? Только не обижайся.
– Родился. Молния убила мою мать перед тем, как я родился.
– А доктора что говорят?
– Всё, Дэн. Помолчим и подумаем.
Это «помолчим и подумаем» не дало ни Дэниелу, ни Мартину вернуться к разговору до вечера…
…Мартин сидел на террасе. Поджидал Дэниела. О всякой ерунде все они: он, дядя Сэмюель и их гость – болтали весь вечер, и это порядком надоело ему. И, когда Дэниел вышел из дома, он начал сам:
– Если ты не возьмёшь меня с собой туда, где водятся корявыри, я, как и все эти деревья вокруг, простою в лесу всю жизнь, а потом сгнию. Согласен?
– Я думал над твоими словами… насчёт того, что нас разделяет. Ничто нас не разделяет, Мартин. Если бы не ты и не Сэмюель, не сидел бы я сегодня с вами за столом и не поедал бы эти чудесные гренки с земляничным вареньем. И теперь нас связывает совместное поедание гренков с земляничным вареньем, в придачу с бесконечными байками (ты понимаешь, о чём я) бывалого лесника. И теперь это наша с тобой тайна. Хочешь ещё кусочек нашей с тобой тайны? Сэмюель показал мне мою комнату и спросил: «Как тебе твоё новое жильё, сынок?» Я ответил ему: «Шикарно, дядя Сэмюель» и добавил, но уже про себя: «С видом на лес досталась».
– Я думал, ты хороший парень, а ты порядочный циник, если не сказать гад.
– Я же дипломат.
Мартин и Дэниел рассмеялись.
– У моего покойного деда…
– Ты опять за своё?
– Я же не циник. Слушай, а то передумаю. У моего деда было два имени. Одно – Дэнби Буштунц. Так его называли здесь. Другое – Нэтэн. Это имя дали ему при рождении в местечке под названием Дорлиф. Дорлифа нет на планете, на которой мы с тобой сейчас сидим, подсунув под задницы террасу со скамейкой.
– Параллельный мир?
– Какой же ещё.
– Сегодня ты пришёл оттуда, да?
– Моё путешествие называется «туда и обратно», если ты понимаешь, о чём я.
– В лесу, Дэн, читается запоем. Техношумы, видишь ли, не мешают. Ну, гони дальше.
Дэниел достал из кошеля Слезу.
– Попасть в те края можно с помощью Слезы. Дед оставил мне Её… Вру, он велел мне закопать Её и забыть об этом. И я честно забыл. А через восемь лет мы с другом откопали Её. И оказались в Дорлифе. Мэт и сейчас там, и я должен быть там. Завтра пойду.
– Ты хотел сказать: пойдём. После того, что ты поведал мне, я не смогу остаться здесь.
– Знаю, Мартин.
– Только давай пойдём послезавтра. С утра с Сэмюелем лес посмотрим, а потом я тебя на Верхнее озеро свожу.
– Так и сделаем. Да, ночью подумай над своим новым именем. Оно должно быть… зеркальным. В Дорлифе я Дэнэд. Ты, допустим, Мартинитрам.
Мартин засмеялся.
– А покороче нельзя?.. Марам, например.
– Пусть будет Марам. Отец Семимеса – Малам, а ты Марам.
– Отпад… А что если Мартрам?
– Так даже лучше.
…В доме никого не было: Мартин и Сэмюель делали обход леса. Дэниел решил прогуляться и заодно поискать место – пора. Ещё один день подарить ему – видно же, как он рад этому знакомству – и возвращаться. Он вышел на террасу и, ощутив лицом свежесть воздушной волны, а душой – новость надежды, побежал. Бег горячил его чувства и мысли. Они были уже далеко-далеко. И это «далеко» началось для них где-то здесь. Сейчас он узнает где… Отдалившись от дома ярдов на четыреста, Дэниел остановился, поднял перед собой руку и разжал ладонь. Набежавшая сзади быстрая тень потревожила свет подле его растянутого силуэта на земле – внезапная боль и вместе с ней – внезапная тьма.
Сафа отбросила деревяшку в сторону и первым делом подняла тайный глаз, выпавший из руки Дэниела, и прибрала его в карман кофты. Затем перевернула Дэниела на спину, оглядела его и резко дунула ему в лицо. Приметив блестящую цепочку на шее, потянула её и, высвободив из-под ворота рукодельное пёрышко, что покоилось у него на груди, сорвала. Напоследок выдернула у него из головы волос и, озираясь по сторонам, скорой поступью направилась к папоротниковой поляне, той самой, на которую она и её пленник попали с неба над Дорлифом, пройдя через чёрный тоннель. Нынче она отняла бы у него жизнь, но смекнула, что он ещё может пригодиться ей, если она сама не совладает с тайным глазом…
