В дверь постучались… и вслед за безответным стуком в комнату вошли Лэоэли и Эстеан.
– Лэоэли! – чувство переполнило звуки, произнесённые Дэниелом.
– Здравствуй, Мартин, – сказала Лэоэли (спокойной радостью было овеяно её приветствие).
– Так это он? – спросила её Эстеан.
– Да, это Мартин.
– Ты, оказывается, у нас Мартин из Нет-Мира? – с усмешкой сказала Эстеан и, оставшись без ответа (Дэниел, казалось, не слышал этих слов), поддела его: – А смотришь на Лэоэли своим человечьим глазом так, словно ты тот, кем назвался мне.
– Эстеан, стыдись своих слов.
Только теперь Дэниел опомнился и смекнул, что его взыгравшее чувство выдаёт Дэниела в нём.
– Эстеан, Лэоэли, садитесь в кресла. Я немного не в себе, простите.
– Мы видим, – заметила Эстеан не без ехидства.
– Я хотел сказать, что нахожусь под расследованием, и это отнимает меня у яви, – сказал он, оправдываясь.
– Это и есть явь, – возразила Эстеан. – Не будь расследования, тебя не было бы в этой комнате.
– В чём тебя обвиняют, Мартин? – спросила Лэоэли.
– В чём обвиняют? Похоже, они принимают меня за кого-то вроде того парня, что „помнил, да забыл“, – сказал Дэниел и вдруг повернулся к гостям спиной и закрыл лицо руками. „Идиот! Проболтался! – подумал он. – Спокойно, спокойно. О нём мне мог сказать кто угодно, тот же Семимес.“
– С тобой что-то не так, Мартин? – заволновалась Лэоэли, поднялась со стула и коснулась его плеча рукой.
„Кажется, она ничего не заметила“, – мысленно успокоил себя Дэниел и соврал:
– Пустяки, глаз побаливает.
– Тебе надо показаться Фэлэфи.
– Для начала мне бы выбраться из гостеприимного Палерарда.
– Не забывай, что я палерардка, или ты забыл, что я здесь, любезный Мартин? Или Дэнэд? Как прикажешь тебя называть?
– Как хочешь.
– Я ухожу отсюда, Лэоэли, – порывисто сказала Эстеан и шагнула к двери: обида наполнила её до краёв.
– Я тоже иду. Увидимся, Мартин.
– Счастлив снова видеть тебя, – прошептал он тихо-тихо… потому что хотел, очень хотел, чтобы она услышала его, и надеялся, что не услышит.
Лэоэли остановилась.
– Что ты сказал… Мартин? Ты что-то прошептал сейчас.
– Это не я прошептал.
– Кто же тогда?
– Не знаю.
– Не надо так шутить, – сказала Лэоэли и вышла. И оставила после себя тень тихой грусти.
Эстеан быстрым шагом направилась к озеру… села на скамейку. Щёки её горели, грудь вздымалась, не от ходьбы – от прилива чувств. Подошла Лэоэли и присела рядом.
– Эстеан, дорогая, зачем ты поддеваешь его? Он и так страдает… из-за своей наружности. К чему эти нелепые намёки: Мартин или Дэнэд?
– Ты согласна называть его Дэнэдом?
Лэоэли потупила взор. Затем ответила:
– Для меня существует лишь один Дэнэд, и я с ним не рассталась, и не знаю, расстанусь ли когда-нибудь.
– Прости, Лэоэли… Ты не поверишь, но, когда я рядом с ним, с этим парнем, у меня такое чувство, что это Дэнэд. Я понимаю несуразность своих слов, своих чувств, но ничего не могу поделать с собой.
– Эстеан, ты просто была неравнодушна к Дэнэду. Прости.
– Дэнэд предпочёл тебя… и этот… Ты заметила, как он смотрит на тебя?
– Глупости, – сказала Лэоэли… и припомнила его шёпот: „Счастлив снова видеть тебя“, и добавила: – Мне всё равно, как он смотрит.
– Знаешь, что он сказал про камни?
– Про камни?
– Про воспоминания, связанные с камнями.
– Все когда-нибудь видели камни, и у всех свои воспоминания.
– Но не все чувствуют их… как чувствовал Дэнэд.
– Опять ты за своё… Это из-за твоей комнаты камней.
– Приветствую тебя, Лэоэли, – позади, со стороны дворца, раздался голос Озуарда.
Лэоэли встала.
– Добрый день, Озуард. Позволь спросить тебя о том, кто мается нынче в белой комнате.
– Спрашивай – я отвечу.
– Ему что-то грозит? Чем он провинился перед палерардцами?
– Он едва не убил нашего воина у Выпитого Озера перед тем, как был пленён. Расследование прольёт свет на его помыслы и деяния. Но почему его судьба волнует тебя, дорогая наша Лэоэли? Ты знаешь его? Мне показалось, ты неспроста проявляешь интерес к нему.
– Да, я знакома с ним.
– Тогда я прошу тебя явиться в белую комнату. Думаю, твои слова помогут нам приблизиться к истине. Я тотчас соберу участников расследования.
– Хорошо, я буду там.
* * *
Дэниел открыл комнату, которую меньше всего ему хотелось бы теперь открыть: нутро её рождало чувство, что в нём не потеряться чёрному, даже тени его, но белому… каким же выпуклым оно должно быть?.. Он сразу увидел Лэоэли. Она сидела на скамейке слева. „Как черны твои волосы, колдунья-зеленоглазка!“ – подумалось ему.
– Дэнэд, займи своё место, – сказал Озуард. – Продолжим расследование. Лэоэли… (Она встала.) Не надо вставать, здесь мы беседуем сидя. Ответь, ты знакома с Дэнэдом?
– Да. Но его зовут Мартин.
Её ответ понравился Озуарду, глаза выдали его.
– Кто он?.. сельчанин, обитатель Выпитого Озера или пришлый из Нет-Мира? – спросил Фелтраур.
– Он из Нет-Мира.
– Где ты с ним познакомилась? – спросил Эвнар.
Лэоэли опустила глаза.
– Ты можешь ответить на этот вопрос, Лэоэли? Или тебя что-то смущает? (Озуард уже догадался о причине её молчания, но хотел, чтобы она сама открыла правду.)
И Лэоэли решилась.
– Озуард, когда-то ты позволил мне приходить в Палерард, взяв с меня слово, что в Дорлифе о тайне лесовиков никто не узнает. Я познакомилась с Мартином в Нет-Мире. Но в Дорлифе не должны знать, что я была там. Придёт время, и я сама расскажу об этом в Управляющем Совете.
– Обещаю, Лэоэли, твои слова останутся в стенах белой комнаты, – сказал Озуард.
– Тебя не напугал вид этого парня, которого легко можно принять за отпрыска корявыря? – спросил Эвнар.
– Но он был с Дэнэдом, и нас познакомил Дэнэд. К тому же Мартин сам сказал, что… (Лэоэли запнулась.)
– Что же сказал Мартин? – поторопился с вопросом Эвнар, уловив, что Лэоэли испугалась ещё не сказанных ею слов.
– Он извинился за то, что, увидев его лицо, я могла бы ненароком вспомнить корявырей.
– Мои первые ученики спорят меж собою, что лучше: открыться и этим заманить противника в ловушку или упреждающе закрыться, – вступил в разговор Ретовал (он как никто другой знал толк в искусстве защиты и нападения). – Похоже, наш пленник выбрал первое.
