– Твои верные друзья в ножнах, Фэдэф, – сказал Рэгогэр, склонившись над ним.
Фэдэф снова надолго утих…
Глава девятая
«Возьми кусок черноты»
…Прошло много дней, прежде чем Фэдэф встал на ноги. Он много размышлял. Он видел Веролин в своих снах. Она приходила и оставляла вопросы: «Другого выхода здесь нет… На родине их не поняли… Когда Эргурн открыл… когда появилась возможность (лучше бы она не появлялась), они решили продолжить свою работу в другом месте… О-о! Издалека. Отсюда не видно… Он остановился там, где нельзя было останавливаться… Я не знаю, откуда он взялся и куда ушёл… Держи! Уходи! Уходи быстрее!»
Он знал, что Савас нашёл его в горах. Но кто же оставил его там? Откуда он? Может быть, тоже издалека?
Когда Фэдэф почувствовал, что тело его окрепло, а дух вновь обрёл силу и решимость, он пришёл к своим друзьям в Управляющий Совет и рассказал им о Веролин и Эргурне, он поделился с ними своими догадками и сомнениями. Друзья его были изумлены и выявили в своих суждениях растерянность. Тланалт высказал то, к чему склонялись все члены Совета и с чем не мог не согласиться даже Трэгэрт:
– Фэдэф, ты такой же член Совета, как и мы. Но тебе дано то, что не дано ни одному из нас. Сегодня ты принёс вопросы и догадки. Чтобы они превратились в ответы, нужен ключ. Мы возлагаем на тебя бремя поиска ключа. Если тебе понадобится наша помощь, знай: ты всегда и во всём можешь положиться на нас.
После долгих раздумий Фэдэф решил испытать то, чего ещё никогда не пробовал. Время от времени Повелитель Мира Грёз дарил ему особые сны, сны, наделённые знаками. Но всякий раз Он делал это независимо от воли Фэдэфа. Теперь же Фэдэф хотел сам вызвать Повелителя и попросить Его о знаке. Каждую ночь, засыпая, он повторял одно слово – ключ. Он надеялся пронести это слово в свои сны и там произнести его. Он надеялся, что оно будет услышано в Его обители, закрытой для человеческого взора даже в снах. Многократно произнося это слово, Фэдэф мысленно собирал вокруг него вопросы, которые не давали ему покоя.
На девятую ночь ему удалось пронести слово «ключ» в свой сон. Ему приснился праздничный Дорлиф. Все встречают Новый Свет. Вокруг наряженного Новосветного Дерева собралось много людей. Здесь и дорлифяне, и лесовики. Многие в масках. Фэдэф с братом – прямо перед Деревом. Он ещё маленький, Савас держит его за руку. К ним подходит лесовик. Это друг Саваса Дэруан.
– С Новым Светом, – говорит он.
– С Новым Светом, – отвечает Савас.
– С Новым Светом, – в который раз рад сегодня произнести Фэдэф.
У Дэруана в руках две шкатулки. Фэдэф догадывается, что эти шкатулки для них с братом. Так оно и есть: Дэруан дарит им эти чудные сундучки. Фэдэф в восторге. Он держит шкатулку. Она удивительно красива, камни подмигивают ему: открой, открой. Фэдэф отрывает взгляд от шкатулки и вопросительно смотрит на брата.
– Открой, – говорит Савас.
Из отверстия сбоку торчит ключик.
– Поверни, – подсказывает Савас, хотя Фэдэф и сам знает, что ключ надо повернуть, но испытывает внутренний трепет перед мгновением, которое вот-вот наступит.
И вот этот миг. Фэдэф поворачивает ключ, и тут же раздаются переливчатые звуки – это смех камешков, которые подмигивали ему. Крышка шкатулки открывается. Фэдэф заглядывает в неё: внутри ничего, кроме черноты. Фэдэф растерян и напуган, но он не в силах оторвать взгляда от черноты и обратиться за помощью к Савасу.
– Обернись! – повелевает голос, вышедший из чёрного нутра шкатулки.
Фэдэфу страшно, но он покорно поворачивает голову: перед ним пещера, та самая. Фэдэф уже не ребёнок, которым был за мгновение до этого. Ни праздничного Дорлифа, ни Саваса, ни шкатулки – всего этого будто и не было. Перед ним – мрак пещеры, разбавленный лишь тенью света одиноко догорающей свечи.
– Иди! Не бойся!
Фэдэф делает несколько шагов в глубь пещеры. Свеча гаснет – холодная тьма в мгновение окружает его. Она прикасается к нему, испытывает его. Фэдэф ждёт. Что-то подсказывает ему, что надо ждать. Если он не выдержит, сам растворится во тьме.
– Протяни руку и возьми кусок черноты.
Фэдэф не понимает, как можно взять кусок черноты, но, повинуясь голосу, протягивает руку перед собой, захватывает пальцами и зажимает в руке то, что нельзя захватить и зажать. Вдруг рука его начинает что-то ощущать и тяжелеть. Он раскрывает ладонь и пытается разглядеть то, что, хоть и неотчётливо, но проявило себя… Чернота. Чернота вокруг. Чернота в ладони. Он снова сжимает руку – то, что внутри неё, тянет Фэдэфа, ведёт его. Он противится этой силе.
– Следуй за тем, что ведёт тебя!
Фэдэф подчиняется. Он делает несколько шагов и натыкается на каменную стену пещеры. Но камень её слабеет… слабеет… теряет твёрдость и исчезает.
* * *
День начался для Фэдэфа и Лелеан со сборов.
– Лелеан, Повелитель Мира Грёз позвал меня в путь – я должен ехать.
– Куда?
– Хавур.
Лелеан вздрогнула, но не проронила ни слова.
– Сверху положи коробочку со вспышками. Из тех, что подарили лесовики. Хочу кое с кем повидаться.
– Ты не навестишь Тэоэти и Брарба?
– Ты же не об этом подумала. Тебя волнует, возьму ли я с собой Рэгогэра? Нет, Лелеан, он мне не понадобится.
Лелеан молча подготовила всё, что требовала дальняя дорога. Она не успела отвыкнуть от этого. Фэдэф тоже был неразговорчив: он продолжал жить сном. Он должен был соединить его с явью.
Перед тем как отправиться в путь, Фэдэф зашёл в комнату сына и долго смотрел на него, покойно спавшего. Лелеан ждала его во дворе, с трепетом в сердце. Она боялась мгновения, когда дверь откроется… Фэдэф обнял её, вскочил на Корока и ускакал. Лелеан разрыдалась от счастья: его глаза сегодня не были глазами воина, и на нём не было пояса с двумя короткими мечами.
Фэдэф не стал заезжать в Нэтлиф. Он не хотел обидеть Рэгогэра отказом, а в том, что Рэгогэр не согласится отпустить его во владения Кадухара одного, он не сомневался. На этот раз он решил оставить Корока у старика Малама, который жил один на отшибе в лесной сторожке на пути от Нэтлифа к Кадухару.
* * *
Поговаривали, что Малам из лесовиков. Но слухи эти ничем не подкреплялись, кроме его особой внешности, про которую другие говорили: «Просто такая порода», имея в виду, что он вовсе не лесовик, а такой же, как они, только какой-то другой. Он и на самом деле был какой-то другой, и наружность его была далека как от облика лесовиков, так и сельчан. Ростом Малам был невелик, по крайней мере, на голову ниже самого низкорослого взрослого сельчанина. Люди относили это на счёт его большого горба на спине, который, по их мнению, и вобрал в себя силы, коим должно тянуть человека вверх. Кожа Малама была оранжевого цвета, и во всей округе он был единственным человеком с такой кожей. Соломенные волосы его кудрявились. Его большое круглое лицо с пухлыми щеками и круглыми весёлыми карими глазками говорило о том, что он не погрузился душой в свой горб и не спрятал её от света.
