– Путники, не бойтесь меня: во мне вы не встретите врага. Через ход внизу вы попадёте в моё жилище.
– Коль твоё жилище спрятано в скале, на ум мне приходит, что ты чуждаешься людей. Тогда почему мы должны доверять тебе? – строго спросил Семимес.
– Иной может чуждаться людей, любя их сердцем, но стыдясь того, что однажды, обронив слезу из жалости к одному, позволил себе встать над всеми, – не смутившись, ответил человек за стеной.
– Назови своё имя! – потребовал Семимес.
– Одинокий. Так прозвала меня людская молва. Другого имени я не знаю.
Услышав имя незнакомца, Семимес засунул палку за пояс и проворно нырнул в лаз. На той стороне он быстро поднялся и предстал перед тем, кого только что испытывал словом.
– Приветствую тебя, Одинокий. Я знаю тебя, я встречал тебя раньше. Это было два года назад в лесу Садорн. Мы с отцом собирали грибы, и ты подошёл к нам.
– Я помню тебя. Ты Семимес, сын Малама. Зови своего спутника.
– Их двое, – уточнил Семимес и позвал друзей: – Мэтэм, Дэнэд, ползите, не раздумывая, сюда. Здесь вы встретите радушие.
Через несколько мгновений Мэтью и Дэниел оказались в пещере, обжитой человеком. Четыре факела, прилаженные к стенам, хорошо освещали её. В стене с лазом, через который пролезли ребята, был устроен камин. Огонь в нём своим трескучим голосом (как всегда безответно) поприветствовал гостей.
– Это – хозяин жилища и наш друг. Его зовут Одинокий, – и голос, и глаза Семимеса выражали уважение к нему. – Это – мои друзья, Мэтэм и Дэнэд. Они издалека и измотаны дорогой.
– Приветствую вас, Мэтэм и…
Одинокий, встретив глаза Дэниела, вдруг почему-то замолчал. Он смотрел на него, и мгновения складывались во время. Он смотрел долго и пристально, как будто рядом больше никого не было, как будто он вновь увидел того, кого не должно было явить настоящее. Он вдруг узнал эти черты и растерялся, выдав себя застывшим выражением лица и прерванным словом.
Семимес и Мэтью заметили странную заминку, и Семимес, чтобы вновь оживить замершую в воздухе жизнь, колыхнул этот воздух словом.
– Его зовут Дэнэд, Одинокий.
– Да… Нэтэн, – всё ещё оставаясь в задумчивости, сказал Одинокий, будто повторяя имя, произнесённое Семимесом.
– Его зовут… Дэнэд, – ещё отчётливее проскрипел Семимес.
– Дэнэд. Приветствую тебя, Дэнэд, – наконец опомнился Одинокий. – Будьте моими гостями. Садитесь подле очага и отогревайтесь. Скоро поспеет ужин.
Он отошёл в сторону, снял гнейсовую накидку и повесил её рядом с мечом, луком и прислонённой к стене рогатиной.
– Подарки лесовиков, – тихо, но с чувством пояснил Семимес Мэтью и Дэниелу. – Такие мечи и луки делают только они. Видите: ножны и колчан украшены камнями. Сельчане таких камешков не находят – только лесовики.
– Я был в горах, – сказал Одинокий, подсев к гостям. – Когда вернулся, услышал слабые голоса за стеной. Потом наступила тишина, и я решил подождать. А когда пещера вновь заговорила, я открыл лаз… и впустил трёх юных путников, которым, признаться, рад. Но не только вы вошли через тайный ход в мой дом, а и знак дальнего пути, который назначен нам судьбой. Всем нам…
Дэниел и Мэтью не могли понять, о каком знаке обмолвился Одинокий и о каком пути, но они чувствовали, что уже ступили на него. Цепкая же мысль Семимеса ухватилась за слово. «Путь. Семимес мог бы пригодиться на этом пути, очень мог бы пригодиться… – подумал он, – если он чего-нибудь не напутал».
– Кто же загнал вас в пещеру, что за стеной? – спросил Одинокий.
– Мы уходили от ореховых голов, которые преследовали нас. Их было не меньше десяти, – сказал Семимес. – Они хорошо лазают по горам. Пришлось свернуть в узкую случайную расселину. Так мы оказались в пещере. Можем ли мы побыть у тебя до утра, Одинокий?
– Вы можете оставаться в моём доме столько, сколько захотите, – ответил Одинокий. – А теперь пора ужинать. Руки помойте снаружи, справа от входа в пещеру. Возьмите воду и флягу с соком тулиса.
Семимес открыл деревянную дверь, покрытую с внешней стороны гнейсовой накидкой, благодаря которой издали дверь невозможно было выхватить взором: она сливалась со скалой. Пещера выходила на небольшую площадку, которая спереди круто обрывалась. С правой стороны к площадке вдоль скалы тянулась узкая полоска уступа, шагнуть на которую мог бы заставить лишь страх преследования. Слева, кроме нескольких небольших уступов, зовущих наверх, другого пути не было. А над площадкой…
– Мэт, видишь? – Дэниел поднял голову, устремив взгляд в небо. – Днём оно открылось нам в виде светло-зелёных волн, ты помнишь?
– Да, Дэн.
Теперь небо над ними было густо-зелёным, будто весь свет этого мира, все частички его вернулись в свою колыбель отдохнуть от своей светлой работы. Они прижались друг к другу, закрыли глаза и уснули. Дэниел и Мэтью не могли оторвать своих широко открытых, зачарованных глаз от этого изумрудного океана…
– Пора, друзья мои. Вечностью не насытишься – её всегда мало, – сказал Семимес. – Идите руки мыть, я вам полью.
Дэниел и Мэтью, смыв водой следы похода со своих рук и лиц, с любопытством протирали ладони тулисом, следуя примеру Семимеса. Дэниел, незаметно для их наставника, толкнул Мэтью и, подмигнув ему, сказал:
– Надеюсь, Одинокий нальёт нам по чарке доброго вина. Как думаешь, Мэт?
– Думаю, Дэн, нальёт, да не по одной. Думаю, с дороги по две точно нальёт.
Семимес, услышав это, замер, потом нахмурил брови и строго глянул на одного… и на другого.
– Это вам не трактир «Парящий Ферлинг», где язык может отдохнуть от ума, а ум от мыслей, – внушительно проскрипел он.
– Это парящая пещера, – весело заметил Дэниел.
– Так можно пошутить, очень можно, – сказал Семимес, расправив брови. – Вижу, вы порядком приободрились. Ну что ж, давайте бороться. Вы двое, и нас двое: я и моя палка.
Мэтью и Дэниел опешили: они не ожидали такого от их разумного проводника. Они посмотрели друг на друга, потом на Семимеса, потом на пропасть (про которую тот вдруг забыл), не зная, что ответить ему. За Мэтью уже начинала думать его потревоженная гордость. Но Семимес опередил её.
– Я тоже пошутил, друзья мои, – сказал он не без удовольствия. – Вы подурачились, и я подурачился. А по правде говоря, какой же дурак станет мериться силами со своими друзьями на такой скупой площадке. Пойдёмте в дом.
– Круто, – сказал Мэтью, покачав головой.
– Круто, очень круто – биться никак нельзя… с друзьями.
Войдя в пещеру, Семимес поставил свою палку рядом с рогатиной. Потом гости сели на две деревянные лавки за стол, на котором их уже ждало варёное мясо, черника и очищенные баринтовые орехи. Одинокий наливал в деревянные чаши какого-то травяного отвара (от него исходил приятный аромат).
