– Отсюда видно, что вчера нам пришлось больше подниматься на горы, чем спускаться с них. Сегодня нас ждёт долгий спуск, до самого подножия Харшида. Следуйте за мной, друзья мои. И помните: на тропе ступайте туда, куда нога Семимеса ступает, цепляйтесь за то, за что рука Семимеса цепляется.
– Где-то мы уже это слышали, не правда ли, Мэт? – с усмешкой подметил Дэниел.
– Где-то слышали, только не припомню где, – подтвердил Мэтью.
Семимес покачал головой, уловив подковырку.
– Сейчас, Дэнэд и Мэтэм, надо быть посерьёзнее: мы в начале, а не в конце пути.
…Они шли, почти не перебрасываясь словами, потому что слова каждого из них, возбуждённые словом Одинокого, были обращены к самому себе. В отличие от пути их, извилистого, но шаг за шагом забывавшего начало, слова эти ходили кругами, соединяя конец с началом, чтобы, оттолкнувшись от начала, вновь мучить мысль до самого конца.
«Не простых людей подобрал ты вчера на дороге, Семимес. Не простых людей ведёшь ты нынче в Дорлиф. Меж собой они друзья. Это и глазам видно, и разуму понятно. Очень понятно: секретов друг от друга не прячут, и то, что хранит в себе один, охраняет другой. Но главного делает главным то, что переполняет его кошель. Она… переполняет его кошель, и его рука вспоминала… о Ней. Легко ли досталась Она ему? И достоин ли он Её? Что ты, Семимес?! Что ты?! Для Неё… Да… для Неё все люди – люди. Для Неё все люди корявые. Любой человек корявый. Но даже корявый, самый корявый с Ней мог бы стать не просто человеком… Как он ему: „Всему своё время, мальчик мой“. Одинокий знает больше, чем говорит. Ему так начертано: знать больше, чем говорить. На то он и Одинокий. „Всему своё время, мальчик мой“. Если у тебя в кошеле Она, то слово „время“ вбирает в себя какой-то тайный смысл, магический смысл… судьбоносный смысл. Если у тебя в кошеле Она, тебе не скажут: загони козу в хлев в середине пересудов. Тебе скажут: всему своё время… Что-то связывает Одинокого с Дэнэдом. „Мальчик мой“. Очень связывает. Но этого не знает ни Мэтэм, ни сам Дэнэд. Не догадываются… Но Она-то знает это. Не быть бы Ей в его кошеле, коли бы не знала. Только Она знает это. Она знает всё… Слово… Слово… Слово… Как он ему: „Если ты найдёшь в себе Слово…“ Не простых людей ведёшь ты в Дорлиф, Семимес… Как он ему: „Судьбы многих будут зависеть от этого“… Но кто-то находит Слёзы и Слова, а кто-то выручает этих непростых людей из беды. Без тебя, Семимес, они… они бы стали лёгкой добычей орехо… корявырей… вместе с их Слезами и Словами, вместе с их слёзками и словечками… А как эти двое ухватились за твоё слово, Семимес: корявыри… корявыри… А как эти двое глянули на тебя, когда принялись за баринтовые орехи, и сразу отвели свои взгляды?! Корявыри… корявыри… А как они смотрели на тебя, когда ты придумал корявырей?! Они не отвели своих глаз. Зато ты, Семимес, не знал, куда тебе деться. Корявыри… И ты умеешь находить слова… и Слёзы… Нет… Нет, Семимес… не каждому проводнику случается подобрать на лесной или горной тропе людей, которые в своих кошелях запросто, как баринтовые орехи, прихваченные про запас, носят Слёзы, а в карманах на заду – Слова, от которых зависят судьбы многих. Не каждому».
Почти случайная мысль про карман на заду не только нарисовалась улыбкой на лице. Семимеса, но заставила его высматривать удобное место для привала.
«Может быть, Она помогает тебе, Семимес? Может быть, не так уж и не вовремя смутили тебя эти двое? Ведь они не помешали тебе стать ближе к Слезе. Ты только испугался, что они помешают тебе. Может быть, Она помогает тебе идти первым (а этим двоим лишь позади тебя) по пути, который, как сказал Одинокий, назначен нам судьбой, всем нам. Для Неё все люди корявые. Но даже самый корявый из них может удостоиться Её покровительства. Это правильно, очень правильно… А карман надо проверить на привале. Если Семимес чего-нибудь не напутал, его точно что-то отяжеляет. Может ли слово отяжелять карман?.. Если это слово весомое… Если это то Слово, от которого будут зависеть судьбы многих, оно могло бы отяжелять карман. Очень могло бы».
Как ни мешалась под ногами Семимеса мысль о кармане Дэнэда, в который нужно было бы запустить взгляд на первом же привале, и как ни велико было его желание пораньше сделать этот привал, он был верен уговору с Одиноким. А уговор был такой: «В горах, Семимес, вы остановитесь, чтобы отдохнуть и подкрепиться, лишь один раз. Вы укроетесь в Невидимой Нише. Запоминай, как её найти…»
Невидимая Ниша находилась неподалёку от тропы и в то же время ничем не обнаруживала себя и скрыла бы того, кто мог оказаться внутри неё. Про Нишу Семимес уже слышал от своего отца, но удобный случай открыть её для себя и проверить её тайные свойства до сих пор не подвернулся ему.
Одинокий учёл всё: до Ниши будет изнурительный спуск, после которого непривычные к горам ноги согласятся идти и поплетутся (потому что идти всё равно не смогут) только в том случае, если их подманить близким привалом.
– Кто из вас против привала, друзья мои? – спросил Семимес после того, как Дэниел и Мэтью, усевшись на камень, вволю насладились собственными стонами и проклятиями в адрес гор, которые позволяют выбирать лишь между подъёмом и спуском. – Есть одно укромное местечко. Там можно без опаски и поговорить, и чайку попить.
– Снова куда-то идти? Может, здесь посидим? Семимес? Корявыри ушли – кого нам ещё бояться?
– Дэнэд-Дэнэд, – покачал головой Семимес.
– Твоя славная палка нас предупредит, если что. Садись, Семимес.
– Мэтэм-Мэтэм… Жаль мне вас, друзья. После вчерашней беготни по горам ноги и руки совсем вас не слушаются. Так всегда бывает. И всё же неразумно делать привал на тропе. Палка-то предупредит, а вот спрятаться не успеем. Оглядитесь. Где спрячемся? Ни пещеры, ни расселины вчерашней, ни норы какой-нибудь – ничего. Кругом – отвесные скалы, да наша тропа вдоль стены, – Семимес привирал, но самую малость. – Ну, а если я скажу вам, что до места этого рукой подать… и называется оно Невидимая Ниша?
Дэниел и Мэтью поднялись: любопытное название убедило их больше, чем все остальные доводы проводника.
– Идите за мной.
Семимес, а за ним Дэниел и Мэтью поднялись на невысокий (в половину человеческого роста), но узкий (в полшага) уступ. По нему они прошли около десяти шагов и, обогнув скалу, повернули налево. Здесь уступ был пошире.
– Ждите. Я сейчас, – сказал Семимес.
Он медленно шёл вдоль стены, испытывая её взглядом. Пройдя так шагов пятнадцать, он вернулся к Мэтью и Дэниелу.
– И вправду ничего не видно: стена как стена.
– Чего не видно, Семимес? – спросил Мэтью. – Ты всё сам да сам. Может быть, мы с Дэном на что сгодимся?
– Я же вам говорил: в этой скале есть невидимая ниша. Она так и называется – Невидимая Ниша. Я проверял, оправдывает ли она своё название. Очень оправдывает… если это та стена… если Семимес чего-нибудь не напутал. Мой глаз ничего не приметил. Я даже усомнился, та ли это стена. Раньше я здесь не бывал.
– Давай мы посмотрим, – оживился Дэниел.
