– Ступайте проверяйте. Но только глазами…
«Так и есть, – неслышно, самому себе, сказал Семимес. – В кармане – тетрадь, сложенная вдвое тетрадь. Как пить дать, заветное Слово хранит она. Как пить дать, тот, с кем связывает Дэна Слеза, оставил его там… Идут»…
Дэниела и Мэтью Семимес встретил непростой улыбкой: они ничего не обнаружили, зато он нашёл что-то поважнее Невидимой Ниши, что-то очень важное.
– Может, проверить палкой? – предложил Мэтью.
– Зачем же палкой, – возразил Семимес. – Руками проверим. Идите за мной. Одинокий сказал: «Когда повернёшь налево, отсчитай семь шагов». Будем считать и проверять стену руками. Один… два… три… четыре… пять… шесть… семь…
И Дэниел, и Мэтью, опешив, замерли на месте в то мгновение, когда Семимес исчез прямо на их глазах так легко, как исчезает бесплотная тень.
– Видите меня? Или не видите? Отвечайте! Что таращитесь на меня, словно на говорящую скалу? – стена насмехалась над ними скрипучим голосом.
– Для нас ты и есть говорящая скала, которая отобрала у нас проводника и присвоила себе его голос, – ответил Дэниел.
– Слушайте своего проводника. Выставьте перед собой руки и по одному идите на мой голос… Приветствую тебя, Мэт, в Невидимой Нише… И тебя, Дэн. Располагайтесь на отдых.
Ниша была достаточно глубокой и гораздо шире, чем вход в неё. Скорее, это была небольшая пещера, чем ниша. Внутри неё места хватило бы для четырёх человек, сидящих вокруг костра.
– Странно, но здесь так же светло, как снаружи. Ничего не понимаю, – сказал Мэтью, с удивлением разглядывая стены, и вдруг ещё больше смутился. – Дэн, взгляни-ка! Видишь то чёрное пятно? Откуда оно взялось?!
Дэниел поднял голову и на противоположной входу стене, сверху, увидел то, на что указал Мэтью.
– Не понимаю, на стене оно или в воздухе. Его вид пугает меня: чернота будто цепляется за свет своими щупальцами и стремится попасть в Нишу. Она будто живая. Вам так не кажется?
– Хватит вам самих себя и друг друга пугать! И меня заодно! Нет здесь другой живности, кроме нас, и про Нишу никто не знает. А про тьму эту, – Семимес подозрительно посмотрел на черноту среди света, – Одинокий предупредил меня: «Во тьму, что привлечёт ваши взоры в Нише, не лезьте, как бы ни звала, ежели сгинуть бесследно не хотите». Хотите сгинуть, Дэн и Мэт?
– Мы уже один раз сгинули – больше неохота, – проболтался Мэтью.
– Как так сгинули? – уцепился за слово Семимес. Он пристально посмотрел на Мэтью, потом на Дэниела.
– Мэт… имел в виду, что мы чуть было в пропасть не угодили… ещё до того, как с тобой повстречались. Мы же без проводника шли, – вывернулся Дэниел. (Подумал же он о том, о чём и Мэтью).
– Видел, видел, что вы без проводника шли. Так не мудрено и в пропасть угодить, – сказал Семимес, но по глазам его было понятно, что он вряд ли поверил такой сказке.
Дэниел почувствовал неловкость за своё враньё (ведь Семимес называет их друзьями, как и они его).
– Прости, Семимес, – виновато произнёс он. – Мы пока не всё можем сказать тебе, потому что…
– Не объясняй, не надо, Дэн… ты уже всё сказал. Как бы за лишними словами нам не потерять главного.
– Главного? – переспросил Мэтью, не понимая, к чему клонит Семимес, но смекая, что он к чему-то клонит.
– За лишними словами мы можем потерять главное Слово, о котором тебе, Дэн, сказал Одинокий.
– А-а… ты вот о чём… Но я всю дорогу пытался найти в себе это одно Слово среди многих, которые в разное время слышал от моего деда, но так и не нашёл этого Слова. Может быть, он, оберегая меня, скрыл его от меня.
– Значит, Слеза связывает тебя с твоим дедом?
– …Да, Семимес. Но и Слезу я нашёл… мы с Мэтом нашли через много лет после его смерти… вопреки его желанию.
– Друг мой, – обратился Семимес к Дэниелу, – ты не замечаешь его, потому как всегда сидишь на нём.
– Понял! – воскликнул Мэтью. – Я всё понял!
Дэниел в изумлении посмотрел на него.
– Дневник, Дэн! Дневник твоего деда! Ты же показывал его мне. Ты ищешь Слово…
– Но совсем забыл о дневнике! Дурак! Какой же я дурак! – обхватив голову руками, воскликнул Дэниел. Потом, торопясь (и от этого как-то неуклюже), вытащил из заднего кармана джинсов дневник Дэнби Буштунца и открыл его на одной из страниц с загадочной записью.
– Пойду осмотрюсь, друзья мои, – пряча глаза (и подавляя в себе нестерпимое желание быть проводником по страницам заветной тетради), проскрипел Семимес и вышел.
Дэниел, дрожа всем телом, прочитал про себя две строчки текста и подпись под ним:
Скорбь Шороша вобравший словокруг
Навек себя испепеляет вдруг.
Нэтэн
Буквы трепетали, словно ожившие, трепетали то ли от счастья, то ли от страха появления в этом Мире. Дэниел ничего не понимал. Он читал строчки ещё и ещё… Мэтью видел, как сильно взволнован Дэниел, и не мешал ему… В какой-то момент лицо Дэниела просветлело, будто он открыл что-то значимое для себя. Он прочитал текст вслух (дрожь передалась и его голосу):
– Скорбь Шороша вобравший словокруг
Навек себя испепеляет вдруг.
Он поднял глаза на Мэтью.
– Ты понял?
Мэтью отрицательно покачал головой.
– Нет?! Слушай! – почти прокричал Дэниел и ещё раз прочитал странный стих.
Лицо Мэтью по-прежнему выражало недоумение.
– Читай сам, – Дэниел передал тетрадь Мэтью.
Он стал читать… Потом посмотрел на друга так же, как за несколько мгновений до этого тот смотрел на него.
– Я понял, – сказал Мэтью, почему-то шёпотом. – Мы читаем то, чего не могли прочитать дома.
– Мы читаем то, что написано на языке… этого Мира! Мы с тобой говорим… на языке этого Мира! – в голосе Дэниела звучал восторг. – Я говорю это и ловлю себя на мысли, что наш родной язык где-то в глубине сознания. Может быть, как иностранный язык, который знаешь, но сейчас не говоришь на нём. Почувствуй это. Попробуй вспомнить его. Чувствуешь?
– Точно, Дэн! Он в моей голове.
– Дикая мысль пришла мне в голову. Помнишь, я рассказывал тебе, как Кристин перепугал этот текст?
– Да.
– «В этих словах заключена бездна», – сказала тогда она. Она уловила смысл, спрятанный за этими, как мне тогда казалось, каракулями… потому что в ней, в её подсознании, тоже есть язык этого Мира. Я уверен, он есть в подсознании каждого человека из нашего Мира… потому что наш Мир какими-то скрытыми нитями связан с этим Миром.
– Коридорами. Невидимыми коридорами, – заметил Мэтью.
