– Друг мой, если тебе и твоему народу понадобится помощь, я и две тысячи моих воинов преодолеем путь от Пасетфлена до Дорлифа, который теперь я знаю. Помни: пока я жив, живы эти слова.
Надежда на успех была призрачной: живы ли слова Рамара? Не только годы разделяли два мгновения, то, когда они были сказаны, и то, когда о них вспомнили, но и Шорош…
Двести сорок три раза стрела дорлифских часов коснулась своим наконечником каждой метки, указывающей на шаги времени, когда Науан и Валеар ступили на землю Пасетфлена. Но в Дорлифе об этом знало только само время. Настороженность во взгляде первого же горожанина, которого повстречали путники, ушла, будто её и не было, как только Науан произнёс имя Рамар, и её место занял огонёк, вспыхнувший от ореола славы, который окружал это имя. А спустя три дня конный двухтысячный отряд, получив благословение Правителя Пасетфлена Далтлада, вышел из города и взял направление на Дорлиф. Но не Дорлиф, а Нэтлиф был назначен местом его дислокации, ибо он стоял у той самой границы, которая разделяла Мир людей и Тьму. Половина отряда должна была стать в селении, половина – в нэтлифской крепости. Впереди колонны были трое: Науан – на белом коне, Валеар – на гнедом и Рамар – на вороном…
Путь укорачивала упругая поступь закалённых в походах лошадей, их лёгкие, прочные и цепкие подковы, которым не страшны были ни твёрдый нрав одного камня, ни скользкая натура другого. Путь удлиняли обходные тропы: они оберегали лесные чащобы и неприступные горы от их вынужденного негостеприимства и смягчали их воинственность, и им оставалось лишь насупливаться и сердито шептать вслед. Но не только скалы дразнила дробь копыт, и не скалам она угрожала, а тому, чьё войско ещё не готово было к великой войне…
…Миновав дальнюю лапу Садорна, отряд Рамара подошёл наконец к подножию Харшида. Пересуды оканчивались, как всегда, в пользу ночи, в пользу тьмы. Остановив коня, Рамар повернулся к воинам и выкрикнул слово, которое не должно было бы стать последним словом военачальника, снискавшего славу в битвах:
– Привал!
Стрела, выпущенная изнутри скалы сквозь толщу её камня самой кровавой рукой Выпитого Озера, пронзила ему горло и не дала закончиться его жизни другим, ярким словом. Валеар, чутьём уловивший полёт ещё одной смертоносной стрелы, ударил в бока гнедого, чтобы успеть встать на её пути к сердцу Науана. Он умер с надеждой, что спас друга и со словом «Палерард» на устах.
– К скале! Прижаться к скале! – прокричала ночь голосом Науана, который в следующее мгновение повис замертво на белогривой шее своего скакуна.
Воины подхватили Рамара, Валеара и Науана и, выпустив незрячий залп по панцирю Харшида, устремились к скале. Первым, влекомый привычкой быть первым, нёсся вороной. Ни воины, ни их кони не знали и не чуяли, что их ждёт западня. Они приблизились к стене, но не смогли остановиться. В один миг они потеряли власть над собой и оказались во власти неодолимой силы. Она вышла будто из самой сердцевины Харшида, обняла всех их и затянула в холодную вечную черноту прямо сквозь камень… чтобы не выпустить в Мир Яви никогда.
Покружив над местом, которое несколькими мгновениями раньше было пристанищем тысяч жизней, а теперь стало пустынно и мертвенно, горхун взмыл над скалами и полетел домой, к Выпитому Озеру. На его спине сидели двое: впереди – тот, чей глаз, смотревший словно из-под бугристой скорлупы баринтового ореха, указал путь трём бессердечным птицам, которые привыкли так же холодно покидать своё гнездо, как и обескровливать свои жертвы, позади – тот, кто, соединив свою магическую силу с дремлющей силой тени Шороша, одной из тех теней, что спрятались от света в недоступных ему утробах, победил двухтысячное войско.
Глава третья
«У нас гости»
Дэниел открыл глаза. То, что внезапно вторглось в его сон и нарушило его, продолжалось. Об этом ему сказали его глаза, уши и всё тело, которое отчего-то сотрясалось. Это не было болезненной, лихорадочной тряской. Дрожь передавалась ему от кровати: её будто волокли по камням.
– Нет. Это не во сне. Это в Дорлифе. Это в доме Малама, – пробормотал он.
Дрожала не только кровать. Дрожало и подпрыгивало всё вокруг: стол со стулом, кувшин с водой, подсвечник со свечой и напуганным пламенем, тумбочка, полка на стене, а значит, и сама стена. Казалось, дрожал весь дом. Даже тени и свет, будто в панике, толкались между собой.
– Хорошо, что я забыл загасить свечу.
Череду судорог сопровождал зловещий гул. Он рождался где-то совсем рядом, в потаённых жилах пространства. Дэниел с опаской, исподлобья глянул на стену, которая отделяла его комнату от запертой (его кровать стояла у противоположной стены).
– Может… это там? – спросил он и напугал себя мимолётной выдумкой, что там кто-то есть, кто-то чужой.
Он сжал руку в кулак и уже замахнулся, чтобы постучать по стене, за которой был Мэтью, но сообразил, что его стук ничто по сравнению с этим гулом. Вдруг дверь открылась, и вошёл Мэтью.
– Ты, как всегда, вовремя, Мэт! – обрадовался он.
– Вставай, Дэн. По-моему, это землетрясение. Лучше выйти из дома. И быстрее, – слова Мэтью торопились, но в голосе его не слышалось паники. – Не забудь тетрадь и Слезу. И свечу – я не взял.
Ребята вышли в коридор. Ноги плохо слушались: пол трепетал, заставляя их терять опору и судорожно натыкаться на неё. Мэт пошатнулся и ударился плечом об стену.
– Осторожно, Дэн! Прижимайся к стене! – крикнул он.
– Ты в порядке?
– Цел.
Не успели они сделать и трёх шагов по направлению к передней, как оба замерли, насколько позволяли замереть волны под ногами.
– Мэт! Мэт! – вскричал Дэниел, очутившись вдруг прямо перед… («Не может быть!» – не поверил он своим глазам). – Ты видел?!
Мэтью, с изумлением, запечатлённым на лице, уставился на него.
– Ты всё видел! Ты тоже это видел! – ответил на свой вопрос Дэниел, в добавление к ответу обезумевших глаз перед собой.
Но не эти глаза, а немота друга (может, Мэт оставил дар речи там, крича, как и он) напугала его, и он снова сотряс воздух криком:
– Мэт! Не молчи! Не молчи!
– Я… не молчу, Дэн! – ответил наконец Мэтью, собравшись с силами. – Я здесь!
– Гриб? – спросил Дэниел.
– Да. Огромный… Огромный. Он появился и исчез.
– Или мы?!
– Или мы… появились там и вернулись.
– Где мы появились?
– Там, где гриб, Дэн.
– Только гриб, Мэт? Ты видел только гриб?
– Ты тоже их видел?
– Да, я их видел. Они спускались по лестнице… приставленной к ножке гриба, – приблизив своё лицо к лицу Мэтью, пронзительно прошептал Дэниел. – Их было двое.
– Точно, двое. Значит, мне не показалось. Значит, и ты видел.
