Глава 20
Воссоединение
Разбомбленный и горящий Сингапур, который Фрэнк и Джуди покинули в середине февраля 1942 года, при японской оккупации стал совершенно другим городом, чем тот, каким он был при британском колониальном господстве. Названный завоевателями Сёнан-То («Светом Юга»), Сингапур почти восстановили, отчасти трудом военнопленных. Большое китайское население города использовали как рабов, по крайней мере, тех, кто оставался в живых. Десятки тысяч этнических китайцев были убиты кемпейтай, японской тайной полицией. Одна китаянка, мадам Вонг Лен Ченг, вспоминает период убийств как «жизнь в постоянном страхе». Хотя на вечеринках в сингапурских ресторанах японские оккупанты провозглашали тосты за военные успехи в Тихом океане, местным жителям оставалось лишь есть да спать. «Иногда мы боялись даже зажигать свет в доме, опасаясь того, что он привлечет японских солдат, которые вломятся в дом», – вспоминала мадам Вонг. Японец, пришедший к ней в дом, до смерти забил дубинкой ее брата, а мадам Вонг из-за недоедания в тот страшный период родила четверых мертвых детей.
Городские часы перевели на токийское время. «Если японцы говорили, что сейчас полночь, хотя на небе еще было солнце, значит, была полночь, – рассказывала мадам Вонг. Лавки, торговавшие продовольствием, свели ассортимент товаров к тапиоке и бататам. Свинина была безумно дорогой, и в очереди за ней приходилось стоять часами. За спекуляцию полагалось обезглавливание, но черные рынки только множились. Западные школы и западное влияние систематически искореняли, и некогда полная жизни местная пресса была низведена до состояния пропагандистского орудия Империи восходящего солнца. Как и в Глоегоере, военнопленные построили синтоистский храм, под который уничтожили огромную полосу влажных экваториальных лесов. После войны это святилище быстро уничтожили.
Лагерь Ривер-Вэлли располагался поблизости от центра преображенного города, на западном берегу спокойного протока реки Сингапур. Долину образовывал узкий сток, проходивший посреди лагерной зоны. Сам лагерь был скоплением жалких бамбуковых остовов хижин. Большинство хижин не имело стен и состояло только из крыш и балок. Пальмовые листья, которые использовали в качестве кровли, кое-где были унесены ветром, и часть строений оставалась открытой и сверху. В некоторых двухэтажных хижинах были койки, поднятые примерно на три метра над землей, но настилы на полу настолько разрушились, что людям оставалось устраиваться на ночлег, как птицам, на высоком насесте.
Даже по стандартам лагерей для военнопленных Ривер-Вэлли был отвратительным местом. От лагеря в Глоегоере, где пленные жили в постоянных бетонных постройках, он отличался в худшую сторону. Да и сам Сингапур под властью японцев стал непривлекательным местом, которое едва ли напоминало тот беззаботный город, каким он был всего лишь несколько лет назад. На смену безмятежности пришло отчаяние. Однажды Хартли вытащил мусорный ящик из лагеря за ворота – тут же группа голодных китайцев бросилась к мусорному баку и стала рыться в отходах, которые военнопленные уже просеяли в поисках съестного.
Сами пленные (по крайней мере, большинство из них) стали воплощением убожества и запущенности. Их лица покрылись грязью, салом и гарью. Нечесаные волосы свалялись от пота и морской воды. Люди не брились, глаза у них ввалились, обнаженные впалые грудные клетки были покрыты шрамами. Многие все еще находились в состоянии шока, и все держались на пределе жизненных сил. События последних дней показали, что предел этот уже совсем рядом.
Прибыв в Ривер-Вэлли, Джуди не пошла за Сирлом в его барак. Вместо этого пойнтер описал несколько кругов по лагерю. В поисках Фрэнка собака заглядывала в каждое помещение, каждый закуток и даже в отхожие места. Она рыскала по всему лагерю, не оставив необследованным и дюйма территории. Но Фрэнка нигде не было. Тогда Джуди легла прямо у ворот лагеря, спрятавшись от глаз в маленьком углублении, и стала ждать. Ее печальные глаза изучали всех входивших в лагерь.
Грузовик, который вез Фрэнка, остановился по пути в Ривер-Вэлли в деревушке, где загрузился продуктами. Хотя Фрэнка увезли из порта раньше, чем туда попала Джуди, в лагерь он прибыл гораздо позже нее. Преданность и терпение Джуди были вознаграждены, когда она увидела, как Фрэнк слезает с грузовика и идет в лагерь.
Джуди была переполнена радостью, она подскочила к Фрэнку и повалила его наземь. «Когда я вошел в лагерь, лохматая собака набросилась на меня сзади, сильно толкнула, и я очутился на земле, – с улыбкой вспоминал Фрэнк. – Собака была перемазана нефтью, а ее старые усталые глаза покраснели». Так человек и собака воссоединились, несмотря на все предпринятые (случайно) британцами и капитаном Ниси усилия.
Когда Фрэнк наконец поднялся на ноги с места, где его уронила Джуди, он плакал. «Ну-ну, старушка, перестань вести себя как сумасшедшая», – сказал Фрэнк с типично английской сдержанностью. Лишь недавно он находился на краю пропасти. Теперь, когда его друг чудесным образом снова оказался рядом, его надежды возродились, а решимость выжить вернулась. Как сказал Сирл, «он снова расправил плечи».
* * *
Встреча Питера Хартли и Фила Добсона в Ривер-Вэлли не сильно отличалась от воссоединения двуногого и четвероногого друзей. Как и в случае Фрэнка и Джуди, Хартли последний раз видел своего приятеля, когда Добсон выбирался из «Ван Варвика» через иллюминатор. Хартли привезли в Ривер-Вэлли одним из первых, и он ожидал, что и его друг скоро появится. Он начал задаваться вопросом, стоит ли ему бороться за жизнь. «Погибло столько моих друзей. Почему я не сдался, когда у меня был шанс погибнуть, а вместо этого стал бороться за жизнь?»
Наконец, на следующее утро, после бессонной ночи, которую Хартли провел в раздумьях, прибыл грузовик с тридцатью пленными. Среди приехавших был и Добсон. «Я почувствовал, насколько велико было мое чувство утраты, только тогда, когда мы радостно улыбнулись и пожали руки друг другу, – писал Хартли. – С этого момента я стал видеть мир в намного более светлых красках, словно потускневшее серебро внезапно и таинственным образом отполировали».
Фрэнк, Джуди, Питер и Фил были счастливчиками. Некоторые дружеские отношения, сложившие в Глоегоере, оказались разорваны навсегда. А некоторые из выживших вообще не попали в Ривер-Вэлли: тяжело раненных с «Ван Варвика» отправили в госпиталь тюрьмы Чанги.
Эдварду Портеру еще повезло – ему всего лишь размозжило ноги балкой в трюме обреченного судна. В Чанги Портер получил известность как мастер подделывать часы и ручки. Умение Портера гравировать поддельные торговые знаки компаний Rolex и Parker на обыкновенных предметах было настолько поразительным, что он не только обманывал японцев, веривших, что подделки – настоящие фирменные товары, но и заставлял платить за них хорошие деньги. Притягательность брендов была настолько велика, что японцы не решались просто конфисковать часы и ручки. Собранные благодаря торговле подделками деньги использовали на покупку лекарств, украденных у японцев и тайком переправленных в тюрьму[1].
В Чанги Портер сочинил много песен и вальсов, в которых часто отражалось его одинокое и подавленное состояние в тюрьме. Его песенка «Всегда будешь моей» могла бы быть написана Фрэнком в то время, когда он думал, что Джуди погибла в море.
