— Нежнее нужно, Кирюша, еще нежнее, — пропела Шитина, стрельнув в него черными глазищами.
С ним она могла себе позволить нечто подобное, со Степаном — никогда. Кирилл был распутным вольнодумцем, и если бы не Генка, то кто знает, может, и уступила бы его натиску.
Натиск был что надо. Шурочка до сих пор внутренне содрогалась от воспоминаний.
Как это у него получилось тогда так ловко?..
Прямо раз — и она уже сидит на столе лицом к нему. Два — и ноги ее широко разведены в стороны, крепко обхватив его бедра. Три — и его руки у нее за пазухой. На четыре ей пора было возмутиться, что она, собственно, и сделала. А на пять врезала ему как следует. И дулась потом целый квартал, намеренно игнорируя его подписи на документах.
Дуться-то дулась, но не вспоминать не могла. И умению не могла не восторгаться. Мужик был что надо, не то что Генка. Только вот что-то с женщинами, как она справедливо отмечала не раз, ему ну никак не везло.
Двух первых его жен ей как-то при случае показали в ресторане подруги. Дамочки были откровенными дешевыми шлюшками, хотя и не без внешней привлекательности. Но таких вот откровенных, без шарма, стиля и глубокого внутреннего эго, она тихонечко презирала.
Увидев Кирилла с третьей избранницей, Шитина едва не лишилась чувств.
Девица была столь безлика, столь дурно сложена, так безвкусно одета, что представить себе Кирилла с ней в постели отказывалось даже ее буйное воображение. Бунтовало, и все тут. Он, кажется, ни о чем таком не догадывался и упорно двигал девицу к мысли о замужестве. Шурочка слышала через стену разговоры о кольцах, подарках и машинах с бубенцами. Слышала и продолжала недоумевать.
И тут вдруг…
И тут вдруг — сука?!
Чем же могла провиниться такая серая тихая мышь, что навлекла на свою невзрачную голову такой безудержный гнев? Шурочке стало интересно. Так интересно, что она позволила себе коснуться его плеча.
— Что-то случилось, Кирюша? Может, я могу помочь?
Кажется, сегодня она только и делает, что помогает. Придется требовать с них доплату за добрые дела. Шутка, конечно же, платят ей более чем достойно. Ее вполне устраивает. Геночку, кажется, тоже. Мерзавец скачет со службы на службу почти без выходного пособия.
— Шурочка, — Кирилл поднял на Шитину васильковые зовущие глаза. — Ты? Помочь? Мне теперь поможет только гильотина!
— Ну, прямо уж и так! — Она обошла стол, приблизилась к его креслу и вдруг совершенно неожиданно как для него, так и для самой себя присела на подлокотник. — Может, обойдемся без этого, а? Не хотите поделиться?
— Поделиться? — Кирилл вытаращился на ее коленки, едва прикрытые юбкой. — А чем я могу с тобой поделиться, Сашок? Тем, что не хочу жениться на этой…
— Мымре, — подсказала догадливая Шурочка и погладила Кирилла по волосам. — Кто же заставляет? Не женитесь! Я до сих пор не перестаю удивляться.
— Чему? — Ее узкое бедро было совсем рядом с его локтем, чуть развернись, и можно было бы и обнять ее.
— Как это вас угораздило связаться с такой?.. — она поискала подходящее слово, но оставила это на потом. — Хорошо вовремя прозрели и теперь…
— Что прозрел?! — Кирилл осторожно протиснул руку за Шурочкой и еще более осторожно пристроил ее на Шурочкиной талии. — Жениться-то все равно придется!
— Почему? — Его руку она убирать не стала.
— Не могу я так, понимаешь! Мать, отец, будущая теща, тесть, помолвка, подарки, гости. Все слишком далеко зашло! Обратный ход давать как-то уж больно неловко. Мерзко как-то. Тут она еще про сюрприз какой-то лопочет. А вдруг беременная, а?! Что тогда?! Что делать, Сашок, посоветуй?!
Послать к черту беременную женщину было гораздо хуже, чем просто женщину. Это понимал Кирилл, это понимала и Шитина. Но…
— Не нужно заранее драматизировать, Кирюша, — осторожно проговорила Шурочка, без устали наглаживая его непослушные жесткие кудряшки. — Сюрпризом может быть что угодно. Для начала нужно выслушать ее. Потом уже решать.
— Что можно решить в данной ситуации? Остался месяц! Месяц! Так мало… — Кирилл уронил вдруг голову на ее колени.
— Это целых тридцать дней, Кирюша. Что-нибудь придумаем. — Шитина осторожно высвободилась и, встав с подлокотника, прошлась по кабинету.
Быть утешительным призом она ну никак не хотела. В какой-то другой роли это возможно, как-нибудь потом. Потом, когда…
— Мы что-нибудь накопаем на эту мышь, — вдруг проговорила она и призывно защелкала пальцами над его головой, заставив встрепенуться. — Эй, не все так плохо! Мы что-нибудь нароем на эту дрянь, Кирюша, поверьте мне!
— Что можно нарыть на нее, Сашок, о чем ты? Она вся такая.., правильная! Правильная до тошноты. Ее даже без зубной щетки в положенное время не поймаешь, о каком компромате речь?!
Шитина хмыкнула. Здесь Кирюша заблуждался, и у нее на этот счет имелось свое собственное мнение.
У каждого, без исключения, имелся свой скелет в шкафу. У каждого! Ей ли об этом не знать! Сколько раз, отстаивая интересы своих боссов и свои в том числе, она натыкалась на такое!
Собирает досье на кого-то очень рьяного или несговорчивого, или чрезмерно дотошного: когда родился, крестился, учился, женился и все такое. Все вроде бы хорошо, чистенько и безупречненько. А потом поскребешь коготком по самому безупречному местечку — и такое фонтанирует, что остается только диву даваться.
У кого родители оказывались недостойными теперешнего его положения. Кто в юности к уголовной ответственности привлекался и едва не сел по малолетке, хорошие деньги отмазали. Кого в фетишизме подозревали, кого в публичном онанизме. И так далее и тому подобное.
— Не печальтесь, что-нибудь наверняка найдется. Что-нибудь такое, что ваша невеста хотела бы непременно от вас скрыть. Ане и, ищется… Мы все равно найдем.
И она ушла к себе. И, не успев пристроить свою аккуратную попку на самом краешке стула, тут же потянулась к телефону.
Нужно было сделать один звоночек и попросить одного человечка собрать на эту самую Анну досье. И сделает она это не без удовольствия.
Нужно было спасать своих больших начальников, которые без нее — как дети малые.
А все ведь любовь виновата! Один влюбился, второму, наоборот, от любви спасение требуется. Ничего… Всем поможем. Чужую беду, как известно, проще руками развести, нежели свою.
Вспомнив о Генке, Шитина тут же помрачнела. Расстаться с ним, что ли? Собрать его барахло в спортивную сумку, с которой он к ней явился, и выставить за дверь. Пускай возвращается к Верочке или идет туда, откуда регулярно возвращается под утро.
Шурочка печально вздохнула, и тут же телефон в ее сумочке ожил и заплясал, попутно заливаясь сатанинским подсвистом.
— Сашенька! — Голос Верочки не успевал за ее ликованием. — Ты на верном пути!
