Съязвить что-то типа «Я, милый, тоже» или «А кого же ты еще должен был ждать» она не успела. Вскинула голову в немом изумлении, потому что все, все, все показалось ей незнакомым. Незнакомым и страшным. И голос, что прозвучал у самого уха. И ноги в чужих штанах и незнакомых ботинках, вальяжно раскинувшиеся на полу. И еще рука.., сжимающая пистолет с непозволительно длинным стволом.
Последнее, что Шурочка успела подумать, быстро и нервно заморгав, — что пистолет с глушителем. И Генка не успеет, не услышит и снова ничего, ничего не поймет про нее…
Глава 18
Ему никто не открыл. Отсутствовал Сотников Вольдемар Казимирович, что тут можно было поделать! Он же не знал, что у Степана к нему срочное, просто неотложное дело. И не знал, что тому хотелось покончить с этим делом как можно быстрее и как можно быстрее добраться до дома, потому что там Таня, которая наверняка, вопреки его запретам приготовит что-нибудь. Что-нибудь, особо им любимое.
Не знал и отсутствовал по причине своего незнания. Одному богу известно, куда он мог подеваться — этот Сотников Вольдемар Казимирович. Может, в магазин ушел. Может, за пенсией в очереди стоит в соседнем почтовом отделении. А может, сидит где-нибудь в скверике с газетой и наслаждается приятным ненавязчивым теплом последних сентябрьских дней…
Степан стоял у запертой двери непозволительно долго. И непозволительно долго жал на крохотную кнопку старомодного звонка. Тот верещал без привычных мягких переливов, противно и требовательно, но к двери никто не шел.
Степан оглянулся на соседние две двери. Одна была железной, с глазком, откроют вряд ли, раз так забаррикадировались. Вторая держалась буквально на одной петле. Алкаш какой-нибудь живет, определил он навскидку. Тоже толку мало. Подумал немного и спустился этажом ниже.
Звонить по соседям жутко не хотелось. Нужно было что-то врать, а врать он не особо умел, тем более не умел врать без подготовки. Но уходить ни с чем тоже не хотелось, поэтому после долгих колебаний Степан позвонил в ту квартиру, что располагалась прямо под квартирой Сотникова.
Дверь открыли. На пороге стояла миловидная девушка с учебником. «Неорганическая химия. Одиннадцатый класс», — успел прочитать Степан и обезоруживающе улыбнулся.
— Добрый день, — ответила девушка ему на улыбку и выжидательно на него уставилась. — Чем могу помочь?
— День добрый, — опомнился Степан. — Извините меня бога ради, но тут такое дело…
— Ко мне? — Девушка непонимающе вскинула аккуратно выщипанные бровки и сунула учебник химии под мышку.
— Нет, к вашему соседу этажом выше. К Сотникову Вольдемару Казимировичу, я…
Договорить ему было не суждено. Из-за спины девушки появился двухметровый мужик с тяжелым бульдожьим лицом. Он тут же оттеснил ее от порога, какое-то время смотрел на Степана злыми прищуренными глазами, а потом захлопнул дверь, успев проговорить перед этим с выражением:
— Пошел отсюда, козел!
В другое время Степан ни за что не простил бы ему «козла». И таких бы звездюлей ему отпустил, что…
Но время сейчас было другое. И ситуация была не той. Да и он немного изменился.
Вздохнув, он двинулся вниз по лестнице, и тут его окликнули.
Он обернулся и увидел этажом выше, в переплете лестничных перил, как раз там, где жил Сотников, странное тщедушное создание. Человек интенсивно махал ему худой рукой, призывая вновь подняться. Характерное амбре недельного перегара быстро заполнило собой все пространство, в мгновение ока добравшись и до Степана.
Может, это и есть Сотников, подумал он, поднимаясь. И не открывал потому, что спал с похмелья. Или это тот, кто проживает за тщедушной дверкой, что держится на одной петле. Так или иначе, выяснить требовалось, тем более что последовало приглашение.
— Здорово, — обрадованно осклабился человечек гнилозубым ртом и тут же без переходов:
— Слышал, Вольданом интересуешься?
Чудище явно было мужчиной. Худой, невысокий. С неровной пегой щетиной, длинными патлами грязных волос. Одет был в тонкие трикотажные спортивные штаны, тапки на босу ногу и телогрейку на голое тело.
— Мне нужен Сотников, — на всякий случай уточнил Степан.
Он не ошибся: мужик и в самом деле вылез из-за ветхой двери, и та сейчас покачивалась от сквозняка на одной петле, премерзко поскрипывая.
— Во! А я и говорю, Вольданом интересуешься! А я его сосед — Митяй. Входи, потолкуем. — И он пошел к себе, поддев многострадальную дверь пинком.
Степан вошел следом, больше всего не желая сейчас оказаться в каком-нибудь притоне. Неопрятность, вонь и запустение он ненавидел. Ряды пустых бутылок, пустую яичную скорлупу, полчища тараканов ненавидел тоже. И еще ненавидел людей, живущих среди всего этого. Ненавидел их присутствие там, их нежелание что-то изменить, а чудовищную покорность судьбе ненавидел еще больше…
Притона не было. И скорлупы, и тараканов, грязных залеженных тюфяков по углам… Ничего этого не было. Ничего, кроме длинного ряда пустых бутылок вдоль стен.
— Идем на кухню, — позвал его Митяй, не оборачиваясь. — Там стулья.
Стульями, как оказалось, служили перевернутые на попа пластмассовые ящики из-под бутылок. Стола не было. Газовой плиты тоже. Газовые трубы были срезаны, заварены и опечатаны работниками соответствующих служб.
— Как же ты готовишь? — не выдержав, спросил Степан.
— А на кой мне? Мне все готовое несут. — Митяй хлопнул себя по худым коленкам и уселся на ящик. — Так что тебя привело к моему соседу?
— Дело, знаешь. — Откровенничать Степан не спешил. — Важное причем!
— Ну, оно и понятно. У такого важного мужика, как ты, неважных дел быть не может. На «Фольксвагене» подъехал. Прикид опять же важный и дорогой. Какие же тут могут быть неважные дела?.. Так что за дело? Может, я помогу.
— Платить, скажешь?
— А то! — Мужик прищурился, похоронив в глубоких запойных морщинах хитрые глаза. — За так сейчас даже прыщ не вскочит, почесать требуется. А уж то, что я знаю, стоит денег.
— А может, то, что ты знаешь, мне и неинтересно вовсе. Да и соврать ты можешь. Так ведь?
Степан не жалел было денег. Его совковое самосознание давно вступило в эпоху рыночных отношений, и бизнес он строил, едва не разорившись на взятках, и существовал сейчас в этом бизнесе, щедро одаривая каждого замороченного на своем величии инспектора. Но платить спившемуся мужику за сведения, которые мог знать любой живущий в этом доме…
Мужик оказался из понятливых. Какое-то время он с тоской оглядывал пустые углы своей кухни. Потом поднялся с ящика и засеменил к крану с водой, благо такой в наличии еще имелся. И с жадностью принялся пить прямо из крана. Снова вернулся на свое место — на ящик у окна. И, глянув с обидой на Степана, обронил:
