Не факт, что преступник действительно носит это имя, рассуждал подполковник. Но совершенно очевидно, что действовал он по хорошо продуманному плану. В этом нет никаких сомнений. Его жертва не имела регистрации и домашнего адреса, а это означало, что установление личности покойного и выяснение его связей потребуют бездну времени и сил. Далее мнимый Родион – в самом деле, не назвался же он подлинным именем! – в одиночку снимает не угол, не комнату, а целый дом. Только этот вариант его и устраивал, если он собирался свести счеты со своим немытым приятелем именно таким образом.
То есть бросить подыхать, совершенно беспомощного, в промозглом подполе.
Далее. Преступник не сообщил Пимонович, откуда и с какой целью приехал в Жашков, чем собирался заниматься в течение всей этой недели. Между прочим, он оказался единственным постояльцем, от которого женщина не услышала по этому поводу ни слова, а сама она не стала расспрашивать, боясь показаться назойливой. Об этом она прямо сообщает в своих показаниях. То есть об этом малом мы не знаем ничего, кроме невнятного словесного описания.
Попытка составить словесный портрет квартиранта со слов Пимонович ничего не дала. Женщина путалась, противоречила сама себе, а под конец вообще заявила: мол, постояльца не разглядывала, не в мужья же его брала.
Оперативники, основательно поработавшие с единственной свидетельницей, плюнули и отступились. Без особых примет – значит, так тому и быть.
Все в совокупности ставило подполковника Костюка перед прискорбным фактом: в отчетности горотдела, вверенного его руководству, вот-вот появится натуральный «глухарь» – уголовное дело по факту тяжкого преступления, не имеющее никакой перспективы. Даже если он, руководитель, начнет каждое утро на оперативной летучке дрючить начальника уголовного розыска, а тот, в свою очередь, жестко возьмется за своих подчиненных, ничего с мертвой точки не сдвинется.
Кто разыскивается? Молодой человек без особых примет, прибывший в Жашков неизвестно откуда, занимавшийся здесь неизвестно чем, назвавшийся явно вымышленным именем. С тем же успехом он мог бы оказаться Богданом, Василием, Игнатом, Пантелеймоном – да кем угодно. «Пальчиков» в доме Смеречко полно – на посуде, мебели, дверных косяках, оконных рамах, но и это не меняет сути. Часть из них – самые свежие – принадлежат Антону Сахновскому, остальные неизвестно чьи. Даже если среди них в наличии отпечатки этого самого «Родиона», в базе данных МВД их нет. Следовательно, в ближайшее время, да и в будущем выйти на след преступника не удастся. Разве что случайно.
Какова цель, в конце концов? Раскрыть убийство. Но убийство ли это?
По всем признакам совершено преступление, тут никуда не денешься. Человека незаконно, с элементами насилия, удерживали в погребе чужого дома. Возможно, имело место и похищение. Использовались физические ограничения…
Сколько человек может продержаться без еды? Пару месяцев. А без воды? Не больше двух недель. Правда, приходится считаться с тем, что жертва сама по себе была истощена и в последний период жизни питалась плохо и нерегулярно. По крайней мере, так считают эксперты.
Но все эти сроки рассчитаны для людей, чей организм вполне здоров и крепок. А покойный страдал кучей хронических и инфекционных заболеваний, плюс врожденный порок сердца. В таком состоянии вряд ли он смог бы продержаться долго. Подполковник лично потолковал с судмедэкспертом, производившим вскрытие, и тот только диву давался – насколько выносливой оказалась эта ходячая развалина. По его мнению, «клиенту» давно пора было склеить ласты где-нибудь на пригородной свалке, а то и в придорожном кювете.
Но и такие уникумы обречены, когда наступают обстоятельства, имеющие, как говорят юристы, непреодолимую силу. И эти обстоятельства создал «Родион», связав своей жертве руки и ноги и воспользовавшись скотчем и кляпом. При этом он явно не стремился ограничить дыхание жертвы – по его замыслу, она должна была умереть медленно и мучительно, ясно сознавая безысходность своего положения.
А раз это так, невзирая на отсутствие признаков насильственной смерти, речь идет о преднамеренном убийстве. Мотивы сейчас не имеют значения. Прокуратура возбудила дело, теперь все на плечах милиции.
Подполковник тяжело засопел. С какой стороны ни посмотри – налицо тупик. Сколько бы ни бился горотдел – раскрыть эту хрень невозможно.
И последний пункт. Только он оставлял Костюку слабую, но все-таки надежду закрыть дело и спустить его «на тормозах». Личность убитого.
Какой-то опер-остряк уже окрестил жертву «тетушкиным сюрпризом». Черный юмор, но в уголовном розыске иначе не шутят. Так в чем, собственно, сюрприз? Кто жертва? Бомж, грязный вонючий бродяга, разрушенный алкоголем и наркотиками. И таким он стал далеко не тогда, когда валялся в темном погребе, а давным-давно.
За годы службы в милиции подполковник Костюк убедился в том, что рядом с теми, кто – в меру своих способностей и сил – пытается чего-то достичь в жизни, обитают люди совершенно иной породы. Этим достаточно самого примитивного полуживотного существования. Они паразитируют на всем, что только может доставить им сиюминутное удовлетворение потребностей. Да чего далеко ходить: здесь, в Жашковском районе, на одном из хуторов недавно возникла ситуация: какое-то религиозное общество решило организовать что-то вроде колонии для «обездоленных» – так они называли бомжей. Купили старую хату на окраине с земельным участком в полгектара. Задумано было так: бомжи живут на природе, молятся, помогают друг другу, работают на земле и сами себя обеспечивают. В перспективе планировалось излишки овощей и мяса продавать на рынке в Жашкове, таким образом зарабатывая средства для развития хозяйства и улучшения быта «колонистов». Меценаты пребывали в простодушной уверенности, что бомжи потому и бомжи, что у них нет крыши над головой и постоянной работы.
Не тут-то было. Первую часть плана религиозникам удалось осуществить: с десяток разнополых бродяг охотно согласились поселиться на свежем воздухе. В молитвах они не очень усердствовали, зато аппетит у них был превосходный. А вот трудиться на огороде и кормить пару поросят – основу их будущего благосостояния – «колонисты» отказывались наотрез. В общем, «христианская коммуна» продержалась где-то пару месяцев. В конце концов окончательно обнаглевшие бродяги зарезали хрюшек, одну обменяли в соседнем селе на самогон, а вторую изжарили целиком, пустив на дрова свинарник. А потом в пьяном угаре разогнали своих благодетелей, скопом забив до смерти одного из них – тот пытался воззвать к их совести.
Хочешь не хочешь, приходится признать: для большинства этих людей паразитический образ жизни – сознательный выбор. И «тетушкин сюрприз» наверняка из их числа. И какие бы счеты ни сводил с ним молодой человек, назвавшийся Родионом, смерть этого бродяги для большинства людей нормальных совершенно безразлична.
«А раз так, – подвел черту под своими размышлениями начальник горотдела, – общественная значимость данного уголовного дела практически равна нулю. Стоит ли из-за этого париться?»
Однозначно нет.
