– А теперь давайте с самого начала, – сказал он. – Милиция обязана найти виновника гибели вашего брата, но готова перевести стрелки на вас. Потому что, по их мнению, вы – лицо, которому в первую очередь было выгодно избавиться от Руслана. Верно?
– Верно.
– Он вечно сваливался на вас неожиданно, как снег на голову. Приводил с собой свору подозрительных типов, которые оккупировали ваш двор и участок, а когда не удавалось избавиться от них обычным способом, вы вызывали милицию. Было?
– Было.
– В конце концов вы предложили ему отступные. Деньги он взял и исчез на несколько месяцев или даже лет. Время от времени от него являлись посыльные, и вы снова платили. Наконец, две недели назад, Руслан явился лично и завел старую песню о главном – о деньгах, упирая на то, что смертельно болен.
– Он и в самом деле был болен.
– Такого образа жизни никакое здоровье не выдержит. Алкоголь, наркотики, беспорядочные половые связи, запущенные инфекции, нелеченые хронические заболевания. Удивляюсь, как еще дело без туберкулеза обошлось. Впрочем, я результатов вскрытия не знаю, может, и не обошлось… В любом случае ваш брат был обречен. И тут вам позвонили…
9
Звонок раздался спустя три дня после того, как Руслан снова вынырнул из небытия и потребовал денег.
Женский голос прохрипел в трубку: «Твоего брата украли. Поняла? Украли!» Звонили на домашний: номера мобильного Руслан не знал, а на домашнем был включен автоответчик. Брат всегда мог изложить свои претензии к сестре, что время от времени и делал. По крайней мере, Юлия была застрахована от того, что Руслан сможет позвонить ей в любое время куда угодно.
Номер не определился – так бывает, когда звонят из автомата.
Сперва Юлия решила – очередная черная шуточка, вполне в духе младшего брата. Он еще и не такие фокусы проделывал. Но, подумав, пришла к выводу: нет, что-то здесь не так. С какой стати Руслану разыгрывать ее, изображая похищение и требуя выкуп, если свой «оброк» он всегда получал полностью и в самые короткие сроки. Юлия давно установила верхний предел суммы, на которую брат мог рассчитывать, и он никогда не наглел, не повышал ставки. То есть плести идиотскую интригу, чтобы получить то, что он и без того получил бы, не имело ни малейшего смысла.
После этого никто не звонил, и это еще больше встревожило Юлию. К тому же Руслан в самом деле не подавал признаков жизни, что было уж совсем не в его стиле. Юлию начала грызть совесть: прояви она больше настойчивости, ситуацию давно можно было бы взять под контроль. Пристроить брата к какому-нибудь делу или, на худой конец, надолго поместить его в какую-нибудь хорошую современную клинику. Возможностей для этого у нее было с избытком, но история с долгами и разрушенной жизнью родителей надолго отбила у нее желание иметь что-либо общее с братом. В результате он стал для нее обузой, позором и мучительной болью.
Сунуться в милицию с заявлением – чисто эмоциональная реакция человека, доведенного до отчаяния.
Но позже, когда Юлия вернулась домой, осталась одна в полутемной комнате и спокойно поразмыслила, ситуация предстала перед ней в совсем ином свете.
Заявив, что Руслана похитили, она должна была пояснить, кого подозревает, хотя бы предположительно. Иначе под подозрением оказывалась она сама. Но если признать, что изображать собственное похищение Руслану Гаранину не было смысла, а он все равно исчез, даже не получив от сестры денег, что было на него совершенно не похоже, тогда речь идет о неких третьих лицах, так или иначе причастных ко всему происходящему.
И если это действительно так, то касается только Юлии Гараниной. Лично. И впутывать сюда милицию совершенно незачем.
10
– Вот поэтому я и пришла к вам, – наконец-то произнесла Юлия.
– Как к совершенно постороннему лицу? Ни с кем в городе не знаком, ни с кем не связан, ни в чем не заинтересован? – уточнил Антон.
– Естественно, – кивнула женщина. – За одним исключением. Тело моего брата обнаружили в погребе вашего дома…
– Пока еще не моего.
– Так или иначе, он станет вашим. Когда все это закончится, я помогу вам быстро и окончательно решить все вопросы, связанные с введением в наследство и приватизацией приусадебного участка. Возможности для этого у меня есть. Затем поговорю с Костюком и районным прокурором, дело будет закрыто на каком-нибудь более-менее законном основании, и все вздохнут с облегчением. Не такая уж знаковая фигура мой несчастный братец, чтобы поднимать вокруг него шум. Вы получите дом в полное распоряжение, и если соберетесь его продавать…
– У меня другие планы, – сухо возразил Антон.
– Вот как? – Женщина, похоже, не удивилась. – Какие именно, если это не секрет?
– Пока секрет. Если я невольно оказался свидетелем вашей семейной драмы, это вовсе не значит, что я готов пустить вас в свою жизнь!
– Сдаюсь! – Юлия рассмеялась и подняла руки. – Поступайте как знаете. Но, пока дом опечатан, все ваши планы так и останутся планами. Помогите мне, и процесс ускорится.
– Попробую, – вздохнул Антон. – Если это в моих силах. Вы действительно умеете убеждать. Чего вы, собственно, хотите?
– Мужской помощи. Только и всего.
– Гвоздь забить, шкаф передвинуть? – поинтересовался Антон не без иронии.
– Так, значит, вы представляете себе мужскую помощь? – Юлия, казалось, не почувствовала иронии. – Не удивительно, что в наше время женщинам приходится заниматься гораздо более серьезными вещами.
– Нельзя ли ближе к делу, госпожа Гаранина?
– Можно, господин Сахновский. Я хочу, чтобы вы встретились с одним местным бизнесменом. Неким Игорем Борисовичем Крамарем.
– Юлия, «я хочу» в сложившейся ситуации – не тот модус. Если не ошибаюсь, вы здесь для того, чтобы просить меня о помощи, – уточнил Антон.
– Пусть так, – кивнула она. – Если это тешит ваше самолюбие. Вы, случайно, не знакомы с Крамарем?
– Почему я должен быть с ним знаком?
– Может, учились в одной школе или что-нибудь в этом роде.
– Сомневаюсь, – буркнул Антон. – Разве что в разных классах. Школьных друзей в Жашкове у меня не было. Вернее, были, но ни один из них теперь здесь не живет. Я вообще был не особенно компанейским парнем. И у меня непростая семейная история, но от вашей она отличается тем, что наши семейные скелеты не обнаруживаются в чужих шкафах. Я не слишком витиевато выразился?
– Нормально, я поняла. Значит, с городом, где прошло ваше детство, вы не желаете иметь ничего общего. Правильно?
– Неправильно. Но мы же договорились: вас это не касается. Продолжайте.
– Значит, Игорь Крамарь… – Юлия снова щелкнула зажигалкой. – В сумасшедшие девяностые начинал как обычный бандит. Сел, но ненадолго – удалось отмазаться. Тогда часто использовали такой финт: быстренько залететь по мелочи, чтобы избежать более серьезного срока. После того как Крамарь отправился на зону, часть его приближенных перестреляли, кое-кто до сих пор числится пропавшим без вести, а мелкая шантрапа получила срока на всю катушку. Когда Игорь Борисович вышел на волю, тех, кто слишком много знал о его прошлом, здесь уже не было. Зато появились новые «серьезные люди», откуда-то потекли капиталы, и Крамарь занялся бизнесом.
