Когда ее в возрасте пяти лет отправили в специнтернат для детей с такими же изъянами развития, девочка вскоре стала грозой для воспитанников, головной болью для персонала и… лучшим другом животных. Глухонемая, обиженная людьми и природой с самого рождения, она обладала феноменальным талантом, который служил ей своеобразной компенсацией за ущербность. Это были некие гипнотические способности, которые она при желании могла бы применять к сверстникам и взрослым, но охотнее испытывала на собаках и кошках. Самые свирепые псы, в том числе бродячие, при встрече с ней мгновенно становились покорными, начинали ластиться и готовы были выполнять все молчаливые приказы Жанны, которая так же, как четвероногие, не владела человеческой речью. Но стоило любому постороннему в это время приблизиться к девочке, как животное начинало проявлять усиленную агрессию. Собаки скалили зубы и пытались атаковать чужака, коты выгибали спины и яростно шипели.
Несколько раз в феномене Жанны Черной пытались разобраться психологи и психиатры, какое-то время ею интересовались досужие журналисты. Но девочка с удивительными способностями относилась враждебно практически ко всем, лишь изредка делая исключения. Позже, став подростком, она начала регулярно сбегать из интерната, и мало-помалу интерес к этой неуправляемой глухонемой угас.
Петриковский не удержался – набрал номер коллеги из Фастова, готовившего справку, расспросил кое о чем, и ответ подтвердил его собственные соображения: с Жанной Черной невозможно было найти общий язык – в том смысле, как мы это понимаем, – но ее можно было довольно легко приручить. Стоило пожалеть ее, как любое бродячее животное, и Жанна становилась верной и преданной, готовой перегрызть горло кому угодно за «хозяина».
Так можно было использовать ее огромный разрушительный потенциал в любых целях, в том числе и криминальных.
Очевидно, кое-кто догадался об этом и сумел воспользоваться ее даром: впервые несовершеннолетнюю Жанну осудили за кражу, которую ее толкнул совершить один неисправимый рецидивист. Сначала он сделал девушку любовницей, а потом с помощью языка жестов и ручки с бумагой – в интернате девушку все же научили читать и писать! – вынудил проникнуть в зажиточный дом одного сельчанина, который охранял свирепый пес, не знавший цепи. Жанну приговорили к трем годам за соучастие. Срок до конца она не отбыла – попала под амнистию как инвалид.
Выйдя на волю, она не имела постоянного места проживания, перебивалась случайными заработками, торгуя с лотка всякой чепухой, продавала наркоту, слегка подворовывала, а со временем сама подсела на дурь и спиртное и в результате начала воровать гораздо активнее – денег на то, от чего она была теперь зависима, постоянно не хватало. Старалась не задерживаться на одном месте: украв ночью, на следующее утро могла сесть в электричку и двинуться в первом попавшемся направлении, выйти на любой платформе и присоединиться к группе себе подобных. Маргиналов такого типа можно найти практически везде – от Чернигова до Джанкоя и обратно.
Так Жанна и скиталась по всей Украине. Дома у нее не было, поэтому она не была привязана ни к одному из городов. И пытаться объяснить ее появление в Жашкове начальник уголовного розыска даже не пытался. Мало ли куда ее заносило, эту Черную?
Оперативники уже отправились прочесывать местные шалманы и злачные места: искать подтверждение, что глухонемую видели в Жашкове в течение нескольких дней. Возможно, на нее удастся «повесить» несколько нераскрытых краж и заодно закрыть кое-какие дела.
Что касается ночного побоища в доме Юлии Гараниной… Итоговая картинка, по мнению Петриковского, вырисовывалась примерно следующая.
Рецидивистка Жанна Черная искала очередную жертву ограбления. Богатый дом Гараниной давно был у нее на примете. Стеклорез – ее основной воровской инструмент, умение находить общий язык с животными – тоже в своем роде отмычка. Накануне ей удалось кое-что украсть по мелочи, и она разжилась дозой «ширки». Перебралась через забор, усыпила Барона, вырезала кусок стекла, безжалостно убила пса и проникла в дом. Намерения убивать хозяйку поначалу она не имела, иначе прихватила бы с собой либо садовые ножницы, которыми перерезала кабель, отключив сигнализацию, либо нож из кухни. Вела себя неосторожно, так как из-за глухоты не слышала производимого ее передвижениями по дому шума. Гаранина проснулась, и Жанне ничего не оставалось, как наброситься на нее.
Из справки следует: она агрессивна, крайне жестока, имеет психические отклонения. В спокойном состоянии они не проявляются. Но стоит ей почувствовать адреналин в крови, как все это вылезает наружу.
Юлии еще посчастливилось – ее вполне могли убить. Жанне нечего было терять.
Подполковник Костюк, выслушав доклад Петриковского, обнаружил единственный прокол: Жанна Черная совершенно точно знала о сигнализации. Допустим, перерезая кабель, она считала, что отключает свет в доме. Но у нее, как у профессиональной домушницы, не было в этом потребности – она могла просто отключить предохранители на общем щитке в прихожей. К тому же «послужной список» Черной свидетельствовал: ни в одном из эпизодов с ее участием такой проблемы, как нейтрализация системы сигнализации, вообще не возникало.
Естественно, она готовилась к визиту в дом Гараниной. Но от кого она могла узнать о сигнализации? С кем глухонемой домушнице надо было пообщаться и найти общий язык, чтобы узнать об особенностях охраны именно этого дома?
В остальном история выглядела более-менее ясной, оставалось получить показания самой Юлии и благополучно закрывать дело.
Но тут, словно чертик из табакерки, перед начальником горотдела возник Антон Сахновский – и все на фиг испортил.
4
– Я готов все написать, – проговорил Антон.
– Зачем? – вздохнул Костюк.
– Рассказ о событии, изложенный в письменной форме и врученный сотруднику правоохранительных органов, называется заявлением. Или показаниями. После чего документ, заверенный подписью данного лица, приобретает официальный характер.
– И что с того?
– Я полагаю, вы шутите. Или валяете дурака.
– Аккуратнее с языком, гражданин Сахновский.
– Я очень аккуратен с языком. Так вот: две недели назад, вскоре после того, как Юлии сообщили о похищении брата, она увидела ночью за окном своего дома темную фигуру, которую сочла привидением. Если бы там был человек, собака бы лаяла.
– Откуда вам это известно?
– Юлия сообщила об этом мне лично.
– Ну-у, уж если Юлия сообщила…
О том, что собой представляла Жанна Черная, начальник милиции не счел нужным доводить до сведения Сахновского. Однако, услышав о призраке, на которого не среагировал сторожевой пес, моментально сделал выводы. Которые, впрочем, ему активно не понравились. Выходит, эта дамочка крутилась у дома Гараниной довольно давно и уже по меньшей мере однажды пыталась туда проникнуть. О чем Юлия умолчала. Хотя Костюк, да и Петриковский, прекрасно понимали почему. Кто бы поверил в такое?
