– Показывай, – недоверчиво заглянул за его спину Курасов.
Пыркин посторонился, и Хабибуллин втолкнул в кабинет взлохмаченного рыжего здоровяка в распахнутой на груди рубахе.
– Кто такой? – спросил Курасов.
– Серебряный Игорь Юрьевич, – ответил за здоровяка Хабибуллин. – Я вам говорил.
«Золотой мужик»
– За тобой еще что есть? – Курасов поднял глаза на подозреваемого. – А то откатаем пальчики, а там посыпется…
– Что посыпется?
– Сам понимаешь.
– Я несудимый, товарищ майор. Я этим штучкам не обучен.
– Отпечатки пальцев не оставил нигде? Ты же с явкой пришел? С повинной. А раз так, то уж рассказывать должен все. Чистосердечной она называется, понимаешь?
– Я чистый. Клянусь! А этих жлобов, которые банк грабанули, сдам.
– Все про банк-то рассказал?
– Не пришел бы. Жлобы! И бабу отняли, и бабки одни заграбастать надеялись! Не выгорит!
– А ты откуда знаешь?
– Да уж знаю. И не только это. Раз пришел, все расскажу. Только участковый мне тоже обещал…
– Раз обещал…
…Курасов закончил писать далеко за полночь. Набрал дежурного по внутреннему телефону.
– Зуравлев всех привез?
– Только этого… больного, с шеей. И женщин.
– Порохова?
– Его.
– Пусть забежит ко мне.
– Сейчас. Поищу. Он где-то здесь. Вроде у экспертов.
– Найди его. Нужен очень.
Зуравлев вбежал живой, свеженький, в гражданке и при галстуке, как с приема английской королевы.
– Не побеспокою, Николай Егорович, – улыбнулся от двери.
– Ты все шутишь, Алексей Александрович. Гляжу я на тебя и вспоминаю одного товарища.
– Старого или молодого?
– Скорее, мудрого.
– Тогда домового, – еще нежнее расцвел начальник «уголовки».
– Почти угадал. Домовой и леший у него в подчиненных бегали. Помогали.
– Тогда знаю. Хорошее настроение, Николай Егорович? Все с нашим гостем беседуешь? Кладезь, похоже?
– Не без этого. Вот. Наш гость тебе еще работки нашел.
– Мы всегда готовы, – Зуравлев внимательно оглядел Серебряного. – Вы его прямо бережете, Николай Егорович. Мечта генерала!
– Вполне может быть.
– А сам?
– Я бы вздремнул, вас дожидаясь. А вы бы и возвратились как раз. Сколько? Третий час уже?
– Угу.
– Ну вот. К пяти поспеете. А мне двух часиков вполне хватит. Этих, кого брать придется, с утречка лучше. Они помоложе. Нагулялись. Надружились с девчонками.
– Да откуда у них бабы! – Серебряный не понимал шуток следователя. – Гроши, небось, считают.
– Нет их дома-то? – Курасов чуть не подмигнул Серебряному.
– Я же сказал, где их сейчас найти! – крикнул тот. – На даче у Пороха! Где им быть? И Жорик там этот. И Тимоня! Оба субчика, как миленькие, там!
– Покажешь? – Курасов не спускал глаз с подозреваемого.
– Нет! – вскочил на ноги Серебряный. – Я не могу! Не договаривались так!
– А чего испугался? Ты же мне правду-матку выложил?
– Хотите, чтобы они меня пристрелили?
– У них пистолет?
– Нет. У них обрезы.
– А где пистолет?
– Был да сплыл, – Серебряный выпалил и осел на стул, только за рот руками не схватился.
– Ты начал всю правду, так договаривай, – улыбнулся ему Курасов. – Я же тебе поверил. Почти. А от меня многое будет зависеть.
Он для убедительности поднял глаза на Зуравлева.
– Так, товарищ полковник?
– Он понимает, – не сводил глаз с подозреваемого тот и добавил: – А у меня тоже сюрприз есть к Игорю Юрьевичу. От наших экспертов. Я тут к ним заглянул перед тем, как сюда идти.
Серебряный поежился от слов, сказанных полковником, и поднимал глаза на Курасова, и опускал, словно искал защиты и помощи.
– Был пистолет… Но я покажу… Сам отдам.
Он опустил голову и сник.
– Ну вот, Алексей Александрович, значит, маршрут ваш немножко изменится. Сначала с Игорем Юрьевичем к нему зарулите. Возьмете пистолет. Тот пистолет-то? Который с Нового года? – Курасов вытянул голову к подозреваемому. – Игорь Юрьевич! Тот?
Серебряный, потупясь, кивнул головой.
– Он.
– А чего ж ты молчал, дорогой? Я распинаюсь перед ним!
– Да вы и не спрашивали про оружие.
– Значит, сам не сообразил?
– Вот ей-богу!
– Значит, и верующий к тому же? Тогда с тобой спокойней. Тебе врать нельзя вдвойне.
– Богом клянусь! Ничего не врал!
– А может, еще что вспомнишь? У нас этот пистолетик-то засветился.
– Мне нечего больше рассказывать.
– Ну как же?
– На мне нет ничего больше.
– Решай сам.
– А-а! Все равно подыхать! – закричал, запричитал Серебряный. – Есть на мне вина! Есть! Но он сам меня убить хотел! Сам вез убивать!
– Игорь Юрьевич! Ну что вы! Успокойтесь!
– Столкнул я его с мотоцикла! Под дерево! Пишите! Думал, кончу, и все! Бандюгу порешу! Освобожу свет!
– Тише, тише. Вот, водички, – Курасов сунул подозреваемому стакан с водой.
– Столкнул я его с мотоцикла под дерево, – даже всхлипнул тот. – А он выжил, гад! Выжил! Только шею вывихнул!
– Это кто же?
– Ну кто? Порох! О нем я, чтоб он сдох! Из-за шеи он и автобус не грабил. А то там бы был.
– А вы?
– А меня они не взяли бы. Я для них хуже балласта.
– Это почему же?
– Особый разговор.
– Ну что же. Тогда поговорим еще. – Курасов глянул на полковника. – Пожалуй, Алексей Александрович, поезжай за архаровцами один. Или пошли своих.
– Нет. Я уж сам. Генерал просил тоже, чтобы лично, – Зуравлев развернулся. – Я вам, Николай Егорович, перезвоню.
Он вышел, тихо и аккуратно затворив дверь. Курасов подпер голову рукой, удобнее устроился за столом.
– Продолжим наши откровения, Игорь Юрьевич.
– Я, собственно…
– Про балласт, – напомнил Курасов. – Почему выпали из их компании?
– А… это долгий разговор, – махнул рукой тот.
– Ничего, у нас с вами времени много…
