– Я рад.
Они обменялись взглядами, и мягкое кожаное кресло вдруг показалось ей очень неудобным.
Им принесли ужин: тушеного барашка с овощами и свежей зеленью.
Саид спросил:
– А как ты узнала обо всем этом? О квартире, деньгах?
Лия начала объяснять, каким образом ей стало известно, кто является владельцем квартиры. Какими разорительными были похороны, и какой удручающей встреча с адвокатом, когда он сообщил, что она должна в течение нескольких дней освободить квартиру.
– Но этого я им не позволила увидеть. Вот еще, доставлять такое удовольствие!
– Можно только позавидовать твоему самоконтролю. Если бы он знал, какие чувства Лия испытывала к нему, он бы так не думал.
– А потом? Что ты собираешься делать потом? Вернуться в Сан-Франциско?
– После того как станет ясно, что я не беременна? Не знаю… Может быть, немного попутешествую. – Сначала Лия хотела сохранить то, что осталось от материнской страховки, для будущего. Но потом подумала: а для чего, собственно?
Ей было уже двадцать шесть. Если она сейчас не посмотрит мир, то когда?
– Одна? – спросил Саид. – Я уверен, что твоя мать этого бы не одобрила.
– Я уже взрослая, и сейчас двадцать первый век.
– Путешествовать одной небезопасно.
– Ради бога, не надо меня учить жизни.
Следующие пять минут Саид цитировал статистику преступлений против женщин, отправившихся путешествовать в одиночку.
– Откуда ты все это знаешь?
– Самире, моей двоюродной сестре, пару лет назад стукнуло в голову отправиться в путешествие пешком по Европе. Одной. Без подруг и телохранителей.
– А сколько ей лет? – Саиду было тридцать шесть. Трудно было представить женщину примерно того же возраста, пожелавшую отправиться в подобное путешествие.
Но, с другой стороны, почему бы нет?
– Двадцать два. Ее мать – младшая сестра моего отца.
– И ты сказал «нет».
– Это мой отец сказал «нет».
– А почему не ее отец или мать?
– Ее отец погиб вместе с моим братом.
– Извини.
– Это было уже давно.
– Ничто не проходит бесследно. Но клянусь, твоя кузина была в бешенстве. Или же воспитание в королевской семье позволяет девушке легче переносить всевозможные ограничения?
– Мы нашли ей хорошо подготовленную женскую команду телохранителей и компаньонку.
– И всех отправили в пеший поход с рюкзаками за спиной?
– Тут тоже пришлось пойти на компромисс.
– Позволь догадаться. Между городами только в вагонах первого класса, а в городах только по хорошо проверенным маршрутам.
Он улыбнулся:
– Вроде того.
– Замечательная альтернатива! – Она рассмеялась. – Так значит, Самира – твоя единственная сестра?
– Нет, у нее есть старший брат Билал.
– Вы с ним близки?
– Он на двенадцать лет моложе меня.
– Тогда он должен тобой восхищаться.
– У него нет времени для этого. Он учится в Штатах в университете. Собирался приехать на мою свадьбу. – Саид невесело усмехнулся. – Но он близок с моим отцом. После смерти мужа сестры отец, можно сказать, занял его место.
– Билалу повезло, что у него были вы двое.
Саид пожал плечами:
– Как же иначе. Он член нашей семьи.
– Так почему ты не мог подготовить его как эмира, прежде чем взять на себя обязанности мелика?
– У тебя что, есть какие-то сомнения, что я могу быть хорошим королем?
– Я не об этом. Просто хочу сказать, что всегда есть выбор. – Ее мать настаивала на определенных традициях, которые принесли ей больше вреда, чем пользы. Нельзя сказать, что традиции – это всегда плохо. Плохо – стать их рабом.
– Расскажи мне о жизни в Сан-Франциско, – попросил Саид, желая изменить тему разговора.
Лия не слишком огорчилась этому. Ей самой хотелось поговорить о матери.
Саид внимательно слушал ее. Какая она была в детстве, как взрослела и училась.
– Сразу видно, что ты очень любила свою мать.
– Да, – тихо отозвалась Лия.
– И она тебя тоже.
От нахлынувших воспоминаний у Лии сдавило горло, и она смогла только кивнуть. Саид ненадолго задумался.
– Похоже, что все, сделанное твоей матерью, было только ради тебя. Чтобы оградить от лишних переживаний.
– Тогда зачем она хотела моей встречи с отцом? Она же знала, как больно быть отвергнутой.
– Вероятно, она ожидала несколько иной реакции с его стороны.
– Возможно. Она надеялась, что и семья Амари когда-нибудь меня признает.
– Оптимистка. Лия улыбнулась:
– Определенно. Она всегда старалась видеть лучшее в людях и не замечать их недостатков. Думаю, она его любила всю жизнь. И со временем сотворила в своем сердце совсем другого Джина Чатсфилда. Не такого, каким он был на самом деле.
– Тут трудно что-либо сказать наверняка. Но не стоит сомневаться в ее любви к тебе. Ты была самым важным человеком в ее жизни.
– Она многим пожертвовала ради меня, но я ни разу не слышала от нее ни слова укора.
– Тебе повезло с матерью. Должно быть, она была замечательным человеком.
– Да.
– И мне кажется, что ее дочь во многом на нее похожа.
Лия не знала, насколько это соответствует действительности, но если бы она могла унаследовать ее стойкость и душевную щедрость, то была бы уже достаточно вознаграждена.
– И ты это уже доказала, – заметил Саид.
– В смысле?
– Многие женщины попытались бы воспользоваться тем, что произошло ночью. Ты этого не сделала. Наоборот, ты попыталась помочь мне. Смягчить возможные негативные последствия.
Удивительно, насколько лучше она себя почувствовала после этих слов.
– Спасибо тебе.
– Не надо «спасибо». Нам всем нужны друзья.
– У тебя есть друзья? Люди, с которыми ты можешь быть откровенным?
– У меня есть родители и Юсуф. Возможно, будет Билал, когда вернется домой.
– Это короткий список. Даже вместе с кузеном.
– Доверие для человека в моем положении – вещь дорогая.
Это она уже поняла. Прошлая ночь в этом отношении была весьма показательной.
– Да, жаль.
– О чем ты жалеешь?
– О прошлой ночи.
