– Ну вот!
– Что – вот? – Лия была озадачена больше, чем Чатсфилд, когда открыл ей дверь.
– Вам нужны деньги.
– Ничего подобного!
– Но вы сами заговорили о финансовой поддержке.
– Только потому, что это доказывает, что вы знали обо мне, – медленно и четко произнесла она, словно разговаривая с маленьким ребенком.
Либо Джин намеренно разыгрывал непонимание, либо здесь было что-то другое. Перспектива нового откровения заставила Лию вновь натянуть на себя маску гордого достоинства.
– Я никогда не оказывал вам никакой финансовой поддержки.
– Что? Нет… это невозможно. – Лия решительно тряхнула головой. – Мама говорила, что вы хороший человек, оказавшийся в сложной ситуации.
До последнего Хин отказывалась назвать имя отца Лии, но она делала все, чтобы Лия хорошо думала о родителе, насколько возможно.
Джин был намного старше и женат. Хин, только приехавшая в Америку, оказалась для него легкой добычей.
– Она говорила, что эта поддержка доказывает, что вы заботились обо мне, даже если не принимали участия в моей жизни. Это был ваш собственный выбор.
Если он держал свои романы в секрете, то почему он так же не мог скрывать свои отношения с незаконной дочерью?
– Похоже, ваша мать обладала незаурядной фантазией. – Его голос звучал ровно и даже немного устало.
Лия вдруг почувствовала тошноту.
Ее мать, единственный человек, которому она всегда верила, солгала?
Что-то внутри ее сломалось, разрушая чувства и веру.
Ее стремление исполнить последнее желание Хин ничего не стоило. Ее отец ничего не знал о ней. Ничего от нее не хотел. И ничего уже не захочет.
– Я могу только повторить, что никаких денег я вашей матери не перечислял. – В его холодных голубых глазах не было ничего. Ни сочувствия, ни попытки понять. – Если бы вы действительно были моей дочерью, и я бы захотел вам помочь, то моя поддержка не могла быть столь незначительной.
Лия встала, ее ноги были как ватные.
– Сожалею, что побеспокоила вас.
– Похоже, что нет. Ваше сожаление должно быть куда более значительным. – Он тоже встал, угрожающе возвышаясь над ней. – Если бы вы были чуть более настойчивы в своих притязаниях, мне бы пришлось передать вас полиции.
Она отпрянула назад, словно он ее ударил.
– Моя мать просто ошиблась!
– И отправила свою дочь на такое дикое задание! Она действительно умерла? Что-то сомневаюсь.
– Она умерла четыре месяца назад.
– И у вас ушло четыре месяца, чтобы найти предполагаемого отца? Вы что, дожидались удобного случая, чтобы подзаработать на этом?
Лия гордо подняла голову:
– Ваш отель оплатил мне только дорогу.
– Завтра на моем столе должно лежать ваше заявление. Я не хочу, чтобы в моем отеле работала шантажистка.
– Я бы ушла прямо сейчас, но, в отличие от некоторых ваших детей, я знакома с нормами служебной этики. – С этими словами Лия повернулась и на ватных ногах вышла из номера. Она не могла позволить ему увидеть свою слабость.
Уже в лифте Лия вспомнила, что оставила у него медальон. Но найти в себе силы вернуться она смогла только, когда лифт спустился в вестибюль.
Она стояла в смятении и ждала, когда двери лифта снова закроются. В этот момент в лифт вошли двое мужчин, один из них нажал на кнопку пентхауса. Ей следовало бы выйти, а не ехать с ними. Вместо этого она нажала на кнопку своего этажа и отвернулась.
Она не будет просить Чатсфилда отдать ей медальон.
Скорее всего, он и так вернет его с кем-то из служащих.
Если нет, ей придется расстаться с этим предметом памяти так же, как и с верой, что Хин Амари ей ни разу не солгала.
Все ее детство прошло под покровом этой лжи о том, что ее отец знал и заботился о ней. Реальность разрывала сердце Лии на части. Только теперь она поняла, как много это значило для нее.
Лия говорила себе, что сегодняшний день ничем не отличается от вчерашнего. Джин Чатсфилд в роли отца всего лишь фантазия. Ей хотелось в это верить, но она никогда не умела себя обманывать.
Ей стало очень холодно, мурашки пробежались по спине. Она задрожала. Ее обычно ясный ум был словно в тумане, сердце бешено стучало. Ей казалось, что, коснувшись стены, рука пройдет насквозь. Все казалось нереальным.
Обман, совершенный единственным человеком, которого она никогда бы в этом не заподозрила, разрушил ее мир. Отказ Джина Чатсфилда признать ее дочерью был ударом, которого она не ожидала.
Внимание Лии неожиданно привлекли раздраженные голоса мужчин. Внезапно она осознала, что один из них – Саид. Он говорил по-арабски и явно был рассержен.
Оказывается, не только она столкнулась сегодня с предательством. Невеста Саида сбежала буквально из-под венца с каким-то слугой.
Какая женщина могла уйти от Саида?
Двери открылись, и Лия вышла на этаже гарема.
Комнаты будущей эмиры Зиина Сахра не будут заняты. Ни завтра, ни на следующей неделе.
Сейчас Лии хотелось спрятаться от любопытных глаз.
Только бы не встретиться ни с кем в коридоре! Какую бы симпатию Лия ни испытывала к Абдулла-Хасибе, она чувствовала панический страх, что ей придется разговаривать с кем-то из окружения Саида.
Сейчас Лии хватало своих проблем, чтобы обсуждать еще и чужие.
Воспользовавшись карточкой персонала, она вошла в номер бывшей невесты Саида. Слезы, которые она сдерживала все это время, жгли горло и искали выхода. Не обращая внимания на роскошный интерьер, она направилась к небольшому бару.
Наличие алкоголя в номере удивило Лию, но похоже, эта просьба исходила от Тахиры, а не от Саида.
Работа Лии заключалась в том, чтобы следить за выполнением пожеланий гостей, а не обсуждать приемлемость этих желаний.
С учетом того, что ни в комнатах Саида, ни в комнатах его спутников не было алкоголя, Саид не был в курсе пристрастия невесты. Последние события показали, что Тахира скрывала от своего жениха не только это.
Лия допивала уже третий стакан виски, когда услышала шорох карточки-ключа. Замерев, словно кролик перед удавом, она смотрела, как медленно открывается тяжелая дверь. В проеме показался красавец шейх.
Глава 4
Саид пришел сюда не из-за сентиментальных чувств или злости. После предательства хотелось напиться в одиночестве. Он замер на мгновение, увидев Алию Амари. В воздухе витал запах виски, позволяя предположить, что она пришла сюда по той же причине, что и он.
В любой другой момент он мог бы потребовать от нее объяснений. Но не сейчас.
