Взгляд Ника стал настороженным.
– Я неравнодушен к тебе, София. Ты же сама это знаешь.
Насколько неравнодушен? Эти слова словно повисли между ними в воздухе.
Неужели она обольщается насчет того, какие чувства он испытывает к ней? И раны, нанесенные ему, всегда будут препятствовать их сближению?
И в этот момент с удручающей ясностью она вдруг поняла, что не влюбляется в него. Она уже любит его. С того самого уик-энда, который они провели на Евангелине. София пришла в ужас оттого, что позволила этому случиться.
Она, безусловно, должна научиться жить без страха. Но сделаться такой уязвимой именно для Ника? Человека, который никогда не знал, что такое любовь, потому что в свой жизни не сталкивался с ней? Той ночью в Нью-Йорке она решительно была настроена покончить с их отношениями, потому что боялась полюбить его. И вот теперь так оно и случилось.
С мрачным выражением лица Ник обнял ее за талию и прижал к себе. Он поцеловал ее, и она закрыла глаза. Это была его обычая тактика, когда нужно было сгладить острые углы между ними. Но София не ответила на его поцелуй. Она панически боялась дать ему больше, чем уже дала. Когда он наконец отпустил ее, она почувствовала его разочарование и неодолимое желание, которому было так легко поддаться. Вместо этого она направилась к машине. Ник тихо выругался и последовал за ней.
Все уже обстояло плохо, пока она не любила его. Но теперь… теперь это стало невыносимо.
Глава 12
Белый мальтийский камень, из которого был построен акафинский дворец, сверкал на солнце, когда вертолет подлетал к дому. Сильный встречный ветер дул все время полета из Афин, усиливая нетерпение Ника, и без того взволнованного новостями, которые София сообщила ему по телефону накануне вечером.
Их ребенок в первый раз зашевелился. Когда он услышал восторг в ее голосе, кровь ударила ему в голову.
Пьеро, его пилот, мягко посадил вертолет на площадку. Схватив свой дипломат, Ник выскочил из кабины и направился по лужайке к главной лестнице, по которой взбежал, перепрыгивая через две ступени. Когда он оказался у дверей, оттуда появился Абрам, и на его лице было такое же выражение, как и в тот вечер, когда погиб Атамос.
– Что случилось?
– Идас захватил корабль в проливе Эвандор.
Ник похолодел:
– Акафинский корабль?
– Да. Военный корабль, совершавший маневры.
– Это не мог быть Идас. Мы заключили мирный договор.
– Корабль, захвативший наше судно, шел под флагом Карнелии, ваше величество.
Бог мой!
– Были еще какие-нибудь сообщения о нападениях?
– Пока нет.
Это было слабым утешением. Сердце колотилось в груди Ника.
– Созови экстренное заседание совета.
Абрам кивнул.
– Я полечу на вертолете. Скажи Пьеро, чтобы он ждал меня.
Ник разыскал отца и сообщил ему о случившемся. Потом пошел в гостиную, где София и Стелла просматривали журналы. При его появлении София улыбнулась, но ее улыбка исчезла, когда она увидела выражение его лица.
– Идас захватил акафинский корабль в проливе Эвандор, – сказал Ник. – Я улетаю на встречу с советом.
Глаза Софии расширились.
– Но у вас же с ним мирный договор.
Что, очевидно, не играло никакой роли. Идас выставил его дураком.
София поднялась со стула:
– Может, это непроверенная информация.
– Атакующий корабль шел под флагом Карнелии. – Ник посмотрел на свою невесту. – Вы обе, не покидайте дворец, пока ситуация не разрешится.
– А были еще другие нападения? – спросила Стелла.
– Пока не знаем. – Ник перевел взгляд на сестру. – В любом случае никуда не выходите.
Стелла кивнула. Ник направился к двери, он был в ярости и настолько зол на себя за то, что его провели, что кровь ударила ему в голову и он видел все как сквозь красную пелену.
София перехватила его в дверях и положила руку ему на плечо:
– Ты не располагаешь всеми фактами. В такой ситуации легко прийти к неверному заключению.
– К заключению, что Идас ядовитая гадина? Что он нарушил свое слово?
София отшатнулась, когда он прокричал ей в лицо эти слова.
– Ник…
Он отстранил ее, но она последовала за ним в коридор.
– Не позволяй Идасу втянуть себя в войну. Прислушивайся к своим инстинктам.
Ник не остановился. Прислушиваться к инстинктам? Его инстинкты были правильными с самого начала.
Они находились на осадном положении сорок восемь часов. Сорок восемь мучительных часов, в течение которых София, Стелла и королева Амара расхаживали взад и вперед по гостиной дворца, в то время как Ник и команда переговорщиков проводили консультации и совещания в Женеве с целью освобождения корабля и его команды, силой захваченных и удерживаемых в водах Карнелии.
У короля Грегориоса подскочило давление, и его уложили в постель, чему София была несказанно рада. Его язвительные замечания в адрес Идаса только ухудшали и без того тяжелую ситуацию.
Абрам держал их в курсе дел насколько мог. Совет разделился во мнениях по поводу того, стоит ли отвечать военными действиями на захват корабля. Многие считали, что терпели уже достаточно. Ник же был на стороне мирного урегулирования конфликта, отлично понимая, что военные силы Акафинии все еще значительно уступают силам агрессора.
Ситуация осложнялась реакцией жителей Акафинии. Такую провокацию нельзя терпеть – таково было всеобщее мнение.
На третий день кризиса в гостиной появился Абрам и сказал, что все закончилось. Сердце Софии забилось сильнее, когда он сообщил, что переговоры завершились успешно и корабль был возвращен Акафинии, но пять человек были убиты во время захвата.
Когда Ник вошел во дворец спустя несколько часов, с темными кругами под глазами, София, которая почти не спала три ночи, вскочила с кресла, так же как и Стелла и королева Амара.
– Почему Карнелия захватила наш корабль? – спросила королева Амара. – Почему Идас нарушил свое слово?
Ник потер рукой лоб:
– Они обвинили наших военных в том, что те сами спровоцировали их. Это явная ложь, поскольку наше судно находилось в нейтральных водах.
Взгляд его матери смягчился.
– Тебе нужно поесть, Никандрос. И отдохнуть.
– Сначала я должен сообщить обо всем отцу. – Он бросил взгляд на Софию. – Идите и поешьте. Не ждите меня.
София подчинилась, но тревога, которую она испытывала, не способствовала улучшению аппетита. Ник появился в их комнатах только после одиннадцати часов вечера, когда София сидела в кресле с книгой, безуспешно пытаясь читать.
