Лицо сержанта приняло скептическое выражение. Он взглянул на Линдона с подозрением.
– Так вы говорите, двоюродный брат?
Римус не оставил себе возможности для отступления.
– Да. Он для нас настоящая головная боль. Помешался на этой девочке, Элис Крук. Я надеюсь, что это была не она.
Услышав это имя, Грейси ощутила, как по ее телу пробежала дрожь. Итак, что бы ни пытался разузнать журналист, он продолжал свое расследование.
Лицо сержанта немного смягчилось.
– Боюсь, это была она. Мне очень жаль.
Римус закрыл лицо руками, но стоявшая сзади служанка по его позе поняла, что он скрывает не горе, а радость. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы овладеть собой. Опустив руки, репортер взглянул на собеседника.
– Благодарю вас, – коротко произнес он. – За время, которое вы на меня потратили.
Повернувшись, Римус пролетел мимо Грейси, вышел на улицу и двинулся с такой скоростью, что ей пришлось бежать за ним, чтобы не упустить его из виду. Если сержант и заметил ее, то наверняка решил, что она приходила вместе с Линдоном.
Между тем репортер направился обратно, в сторону от реки, время от времени бросая взгляды по сторонам, словно в поисках чего-то. Грейси держалась на некотором удалении от него, при случае скрываясь за прохожими – рабочими, клерками, уличными торговцами или мальчишками-газетчиками. Подойдя к зданию почтового отделения, Римус вошел внутрь, и девушка последовала за ним.
Взяв карандаш, Линдон быстро написал дрожащей рукой записку, сложил лист вдвое, засунул его в конверт, купил марку, наклеил ее и бросил письмо в ящик. Выйдя на улицу, он двинулся дальше с прежней скоростью. Грейси снова пришлось бежать за ним.
Она обрадовалась, когда Римус, очевидно проголодавшись, зашел в паб, чтобы пообедать. У горничной сильно болели ноги, и она с большим удовольствием воспользовалась возможностью посидеть, тоже перекусить и понаблюдать за журналистом в комфортных условиях.
Римус заказал пирог с угрем, который ей никогда не нравился, и служанка с удивлением наблюдала за тем, как он впился в пирог зубами и не успокоился до тех пор, пока не покончил с ним, после чего тщательно вытер губы салфеткой. Сама Грейси удовлетворилась пирогом со свининой, который представлялся ей куда более вкусным.
Спустя полчаса Линдон поднялся из-за стола и все с тем же сосредоточенным видом вышел на улицу. Грейси вновь последовала за ним, исполненная решимости не упускать его. Приближался вечер, и улицы были заполнены людьми. Репортер был настолько поглощен своей задачей, что, как и прежде, не обращал ни на кого внимания, и девушка могла вести наблюдение за ним без опасения быть замеченной.
После двух поездок на омнибусе и короткой пешей прогулки Римус остановился возле скамейки в Гайд-парке и, по всей видимости, принялся кого-то ждать. Он простоял там пять минут, и все это время Грейси ломала голову, думая, как ей быть.
Римус периодически окидывал взглядом окрестности. Он не мог не видеть ее, и рано или поздно у него должен был возникнуть вопрос, что ей тут нужно. Интересно, что сделал бы в этой ситуации Телман? Как-никак он был детективом и наверняка обладал навыками слежки… Так что же все-таки делать? Как стать невидимой? Спрятаться здесь не представлялось возможным. Поблизости не было ни тени, ни деревьев, ни каких-либо строений. Если б служанка укрылась за деревьями, то не увидела бы, с кем Линдон встречается. Придумать более или менее правдоподобную причину своего присутствия? Да, но какую? Что она тоже кого-то ждет? Но поверит ли он ей? Что она что-то потеряла? Хорошо, но почему она не приступила к поискам сразу, как только пришла сюда?
Так, придумала: она только сейчас заметила пропажу!
Грейси медленно пошла обратно тем же путем, каким пришла, внимательно вглядываясь в землю под ногами, как будто искала что-то маленькое и ценное. Пройдя таким образом двадцать ярдов, она повернулась и зашагала назад и, уже почти достигнув исходного положения, увидела мужчину, шедшего по тропинке в их сторону. Римус сделал навстречу ему несколько шагов.
Прохожий внезапно остановился, а затем сделал движение, будто хотел обойти журналиста. Однако Римус преградил ему путь и, очевидно, заговорил с ним, но так тихо, что до слуха Грейси, находившейся на расстоянии тридцати футов от них, доносились лишь отдельные, едва различимые звуки. На лице собеседника Линдона было написано искреннее изумление. Он пристально всматривался в репортера, словно пытался узнать его. По всей видимости, Римус назвал его по имени.
Грейси замерла на месте, не смея шевельнуться, чтобы не привлекать к себе внимание. Мужчина, которого остановил журналист, был довольно интересным, лет пятидесяти с небольшим, хорошего роста и несколько полноват. Одет он был весьма скромно, неброско – элегантно, но недорого. Так мог бы выглядеть Питт, если б не его странная особенность, в силу которой любая одежда сидела на нем мешковато. Этот же человек был чрезвычайно аккуратен и напоминал государственного чиновника или банковского служащего.
Римус говорил на повышенных тонах, а его собеседник время от времени сердито ему отвечал. Казалось, Линдон в чем-то обвинял его. Его голос постепенно становился все громче, и Грейси смогла разобрать обрывок фразы.
– …знали об этом. Вы были…
Раскрасневшийся прохожий сделал резкий жест рукой, словно отрицая сказанное Римусом, но в его негодование явственно вкрадывалась фальшь. Теперь они говорили довольно громко, и временами их можно было расслышать.
– У вас нет доказательств, – сказал незнакомец, – и если вы…
Следующие слова Грейси не смогла разобрать.
– …Очень опасный путь, – закончил он.
– Тогда вы виноваты в равной степени! – крикнул ему репортер.
Линдон был разъярен, но девушка явственно услышала в его голосе страх. Она оцепенела, по ее спине пробежал холодок, и у нее к горлу подкатил комок. Римус откровенно боялся чего-то. То же самое можно было сказать и о его собеседнике – об этом свидетельствовало выражение лица этого мужчины, которое Фиппс отчетливо видела в золотистом свете уходящего дня. Он размахивал руками и тряс головой, отрицая предъявляемые ему обвинения.
– Нет. Прекратите! Предупреждаю вас.
– Я обязательно все узнаю, – сказал Линдон. – Я выясню мельчайшие подробности, и весь мир услышит об этом. Мы больше не позволим, чтобы нам лгали… ни вы, ни кто-либо другой.
Мужчина, которого он обвинял, со злостью вырвал у него руку, повернулся и поспешил обратно – туда, откуда пришел. Римус шагнул было за ним, но потом передумал. Он прошел мимо Грейси, направляясь в сторону дороги, и на его лице была написана яростная решимость. Журналист едва не столкнулся с парой, прогуливавшейся под ручку в летних сумерках, пробормотал извинения и быстро пошел дальше.
Девушка побежала за ним. Римус преодолел Гайд-Парк-террас и, продолжая двигаться на север, пересек Грэнд-Джанкшн-роуд и вышел на Прэд-стрит, где спустился на станцию подземки.
