Линдон побелел и вытаращил глаза.
– Вы не сделаете этого… Неужели вы натравите их на меня, зная, на что они способны?! Зная, что они скрывают?
– Если вы расскажете мне все, что вам известно, я этого не сделаю.
У Римуса судорожно дернулся кадык, и он прикрыл рот ладонью. В его глазах сквозил страх.
– Идите за мной. Нужно где-нибудь укрыться от дождя. Давайте зайдем вон в тот паб.
Он указал пальцем на противоположную сторону улицы, и Телман с радостью принял его приглашение. У него пересохло во рту, к тому же за сегодняшний день он уже прошел немалое расстояние. Дождь, правда, ему ничуть не мешал – и на нем, и на репортере уже давно не было сухой нитки. Небо рассекла причудливо изломанная линия молнии, и вслед за этим раздался оглушительный грохот. Спустя десять минут мужчины сидели в тихом углу заведения с кружками эля и вдыхали запах свежих опилок и сырой одежды.
– Итак, – нарушил молчание полицейский, – с кем вы встречались в Риджентс-парке? И учтите: стоит мне хотя бы раз поймать вас на лжи, и вам не поздоровится!
– Не знаю, – быстро сказал Линдон, и его лицо исказила болезненная гримаса. – Господь свидетель, я говорю правду! Он и втянул меня во все это с самого начала. Признаюсь, я не сказал бы, кто он, даже если бы и знал… Но я не знаю.
– Не очень обнадеживающее начало, мистер Римус, – угрожающе произнес Телман.
– Но я действительно не знаю! – воскликнул журналист с нотками отчаяния в голосе.
– А как насчет того, с кем вы ссорились в Гайд-парке? Человека, которого вы обвиняли в сокрытии заговора? Что, еще один таинственный информатор?
– Нет. Это был Эбберлайн.
Сэмюэль знал, что Эбберлайн руководил расследованием убийств в Уайтчепеле. Неужели он утаивал улики и личность Джека? Если так, то этому чудовищному преступлению не могло быть никаких оправданий. Римус пристально смотрел на инспектора.
– Для чего Эбберлайну было скрывать это? – снова спросил Телман, и внезапно ему на ум пришел вопрос, мучивший его все последнее время. – Какое отношение к этому имел Эдинетт? Он тоже знал?
– Думаю, да, – ответил Римус, кивнув. – Он определенно что-то знал, судя по тому, какие вопросы он задавал в табачной лавке и у Сикерта на Кливленд-стрит.
– Кто такой Сикерт? – с удивлением спросил Телман.
– Уолтер Сикерт, художник. Они познакомились в его студии. Тогда она находилась на Кливленд-стрит, – ответил Линдон.
– Кто познакомился? Возлюбленные? Энни Крук, которая была католичкой, и молодой человек? – догадался полицейский.
Римус скорчил гримасу.
– Как странно вы выражаетесь… Да, там они встретились, если вам так угодно.
Из его слов Телман заключил, что речь шла о чем-то большем, нежели обычная встреча. Но суть этого дела в целом все еще ускользала от него. Какое все это имело отношение к маньяку-убийце и пяти убитым и изуродованным женщинам?
– В ваших словах отсутствует логика, – заявил Сэмюэль и немного подался вперед, опершись локтями о разделявший их стол. – Кем бы ни был Джек, он разыскивал конкретных женщин. Он называл их по имени – по крайней мере, так было в случае с Энни Чепмен. Почему? Зачем вы справлялись о факте смерти Уильяма Крука в Сент-Панкрас и душевнобольного Стивена в Нортхэмптоне? Какое отношение имеет Стивен к Джеку?
– Насколько я могу судить, – худая рука Римуса, вцепившаяся в кружку, слегка дрожала, и по поверхности напитка расходилась рябь, – Стивен был наставником герцога Кларенса и другом Уолтера Сикерта. Он их и познакомил.
– Герцога Кларенса и Уолтера Сикерта? – уточнил Телман.
Репортер едва не задохнулся от негодования.
– Герцога Кларенса и Энни Крук, вы, глупец!
Зал завертелся вокруг инспектора, и у него возникло ощущение, будто он оказался среди штормившего моря. Потенциальный наследник престола и девушка-католичка из Ист-Энда… Но принц Уэльский имел любовниц повсюду, не делая из этого большой тайны. Если об этом знал Телман, то, по всей вероятности, знали все. Римус заметил озадаченное выражение на лице собеседника.
– Насколько мне сейчас известно, Кларенс – Эдди, как его называют – был довольно неосторожен, и его друзья заподозрили, что он мог иметь склонность не только к женщинам, но и к мужчинам…
– Значит, Стивен… – перебил его Сэмюэль.
– Совершенно верно. Стивен, наставник Эдди, обеспечил ему возможность предаваться более приемлемым развлечениям с Энни. У бедняги существовали серьезные проблемы со слухом, как и у его матери, и он испытывал некоторые трудности во время светских бесед. – В голосе Линдона впервые послышалось сочувствие, а его лицо исполнилось грусти. – Но результат оказался совсем не таким, на какой они рассчитывали. Они полюбили друг друга… по-настоящему.
Он посмотрел на Телмана с выражением, представлявшим собой причудливую смесь сожаления и восторга. Дрожь в его руках заметно усилилась.
– Они могли пожениться… – добавил он тихо.
Кружка в руке полицейского дернулась с такой силой, что капли эля пролились на стол.
– Что?!
Римус кивнул и понизил голос до шепота.
– Именно поэтому Нетли, извозчик Эдди, который обычно возил его к Энни на Кливленд-стрит, дважды пытался убить девочку… бедное маленькое существо…
– Девочку? – Теперь инспектору все было ясно. – Элис Крук… – Телман едва не задохнулся от волнения. – Элис Крук – дочь герцога Кларенса?!
– Вероятно… и, возможно, рожденная в браке. А Энни была католичкой. – Журналист снова перешел на шепот. – Помните Акт о престолонаследии?
– Что?
– Акт о престолонаследии, – повторил Римус.
Телману пришлось перегнуться через стол, чтобы расслышать его слова.
– Он был принят в тысяча семьсот первом году и до сих пор остается в силе. Согласно ему, престолонаследник, женившийся на католичке, лишается права на престол. И билль о правах тысяча шестьсот восемьдесят девятого года гласит то же самое.
На Сэмюэля снизошло озарение. Ситуация была ужасной. Она угрожала устоям монархии, стабильности правления и стране в целом.
– Поэтому их и разлучили? – вырвалось у него. – Похитили Энни, упрятали в сумасшедший дом… А что случилось с Эдди? Он умер? Или его…
Произнести слово «убили» у инспектора не повернулся язык. Неожиданно он подумал, что нет ничего ужаснее, чем быть принцем – одиноким человеком, совершенно беспомощным и беззащитным перед интригами заговорщиков. Римус смотрел на него все с тем же выражением сожаления.
– Одному богу известно, – сказал репортер, покачав головой. – Бедняга не слышал и половины того, что говорили вокруг него, и, возможно, был немного простоват. Похоже, он был предан Энни и ребенку. И может быть, поднял из-за них шум. Он был глуховат, одинок, сбит с толку…
