– Дело не только в том, чего они заслуживают, – сказала Эмили самым серьезным тоном, – но и в том, что будет потом и кто займет их место. Может быть, они и плохи – я не собираюсь спорить, – но, прежде чем изгонять их, нужно подумать, не будут ли их преемники еще хуже.
Шарлотта покачала головой.
– Что может быть хуже тайного общества внутри правительства, которое, преследуя собственные цели, потворствует преступлениям? Это означает, что законы не действуют и правосудие отсутствует. Что произойдет в следующий раз, когда кто-то встанет у них на пути? Кто это будет? Что им будет нужно? Их тоже убьют, а убийцы опять останутся безнаказанными?
– Это уже слишком…
– Конечно, слишком, – сказала миссис Питт. – Они безумцы, утратившие всякое чувство реальности. Спроси любого, кому что-нибудь известно об уайтчепелских убийствах – я имею в виду, действительно известно.
При воспоминании о событиях четырехлетней давности Эмили побледнела еще сильнее.
– Ты права, – едва слышно, почти шепотом, произнесла она.
Шарлотта наклонилась к ней.
– Если и мы будем скрывать это, значит, мы тоже принадлежим к их числу. Я к этому не готова.
– Что же ты собираешься делать?
– Увидеться с Джуно и рассказать ей все, что мне известно.
Эмили была явно напугана.
– Ты уверена, что в этом есть необходимость?
– Да, – немного поколебавшись, ответила ее сестра. – Я уверена, ей будет легче думать, что ее муж был убит, поскольку знал обо всем этом, а не за участие в подготовке республиканской революции, – а именно так она сейчас и думает.
Глаза миссис Рэдли округлились.
– Республиканская революция?! Из-за этого?.. – У нее перехватило дыхание.
– Это могло бы произойти… вполне возможно… – кивнула Шарлотта.
Ей вспомнилось лицо Мартина Феттерса на фотографии, которую показывала ей Джуно: умные глаза, открытый, смелый взгляд. Это было лицо человека, которого ничто не остановило бы на пути к его цели. Он понравился ей, как понравился стиль его заметок о революционных событиях 1848 года. С его точки зрения, то была благородная борьба, и в этом миссис Питт соглашалась с ним. Революция представлялась ему делом, которое поддержал бы любой порядочный человек, стремящийся к справедливости и отстаивающий принципы гуманизма. Но то, что он планировал действия насильственного характера в Англии, вызывало горечь и казалось равносильным предательству по отношению к другу. Для Шарлотты это было удивительно.
Ход ее мыслей нарушил голос Эмили.
– А Эдинетт был против этого? Тогда почему он не выдал его? – вполне логично заметила она. – Его бы просто остановили.
– Пожалуй, – согласилась ее сестра. – Но причина его убийства заключается не только в этом… Он знал правду об убийствах в Уайтчепеле и предал бы ее огласке, появись у него доказательства.
– И теперь их ищет этот самый Римус?
Шарлотта поежилась, хотя в комнате было тепло.
– Думаю, да. Надеюсь, он не настолько глуп, чтобы пытаться шантажировать их.
– Я не уверена, что он не настолько глуп, чтобы пытаться разобраться в этом.
Миссис Питт поднялась со стула.
– Я сама хочу разобраться в этом… И считаю, что мы обязаны все выяснить. – Она тяжело вздохнула. – Ты присмотришь за детьми, пока я буду у Джуно Феттерс?
– Конечно. Мы пойдем в парк, – с готовностью отозвалась миссис Рэдли.
Когда Шарлотта проходила мимо нее, направляясь к двери, она схватила ее за руку.
– Прошу тебя, будь осторожна, – сказала Эмили, и в ее голосе явственно прозвучал страх.
– Обязательно буду, – заверила ее старшая сестра.
И это были не пустые слова. Миссис Питт слишком многим дорожила в этой жизни: детьми, домом, Эмили и Питтом, затерявшимся где-то в сумрачных аллеях Спиталфилдса.
– Обещаю тебе, – добавила она.
* * *
Джуно обрадовалась при виде Шарлотты. Ее жизнь тянулась чередой скучных, похожих один на другой дней. Ей наносили визиты очень немногие, а правила приличий не позволяли ей принимать участие в каких-либо развлечениях на публике. Хотя у нее и не было желания развлекаться. При этом миссис Феттерс располагала более чем достаточными средствами для того, чтобы нанять целый штат прислуги, и была избавлена от домашних хлопот. Ей оставалось лишь вышивать, читать и писать письма, а к живописи она не проявляла ни таланта, ни склонности.
Вдова не спросила сразу, есть ли у гостьи новости или идеи, и та сама завела разговор на эту тему, как только они расположились в комнате с окнами, выходившими в сад.
– Я кое-что узнала, и мне нужно рассказать вам об этом, – сдержанно произнесла Шарлотта и увидела, как в глазах Джуно вспыхнул интерес. – Если то, что мне стало известно, является правдой, в чем я вовсе не уверена, это объясняет очень многое. Но это представляется нелепым… а главное, мы не сможем ничего доказать.
– Для меня это не главное. Мне просто нужно знать, чтобы понять, – сказала ей хозяйка дома.
Миссис Питт заметила темные круги у нее под глазами и тонкие морщинки на лбу. Вдова Мартина Феттерса жила в сплошном, непрекращающемся кошмаре. Прошлое, которое она ценила и которое придавало ей силы, было омрачено тенью сомнения. Существовал ли в реальности человек, которого она любила, или же это был плод ее воображения, иллюзия, порожденная потребностью в любви?
– Я думаю, Мартин узнал правду о самых ужасных преступлениях, совершенных когда-либо в Лондоне, да и вообще где бы то ни было, – негромко произнесла Шарлотта.
Даже в этой залитой солнцем комнате у нее сделалось тяжело на душе при мысли, что это чудовище все еще появляется на улицах Лондона с окровавленным ножом в руке.
– Что? – с тревогой спросила Джуно. – Какие преступления?
– Убийства в Уайтчепеле, – ответила миссис Питт прерывающимся голосом.
Ее собеседница покачала головой.
– Нет… Каким образом… – Она запнулась. – Я имею в виду… если Мартин знал, значит, он…
– Он рассказал бы всем, – закончила за нее Шарлотта. – Эдинетт и убил его, чтобы воспрепятствовать этому.
– Но почему? – Джуно смотрела на нее с ужасом и изумлением. – Я не понимаю.
Спокойно, подбирая простые слова, Шарлотта охрипшим от волнения голосом рассказала ей все, что знала. Миссис Феттерс слушала ее внимательно, не перебивая.
Когда гостья закончила, хозяйка некоторое время сидела молча. Она испытывала страх, как будто своими глазами увидела черную карету, разъезжавшую по узким улицам, и заглянула на мгновение в глаза человека, совершившего все эти злодеяния.
– Откуда Мартин мог знать об этом? – произнесла она дрожащим голосом. – Очевидно, он рассказал все Эдинетту, поскольку думал, что может доверять ему? И только в последнюю секунду понял, что Эдинетт – один из них?
