Нет, все-таки Глив все знал. Только он был на стороне Феттерса. Бедный Эдинетт… ему было не к кому обратиться, некому довериться. Неудивительно, что он хранил молчание и взошел на эшафот, даже не сделав попытки спасти свою жизнь. С момента ареста он знал, что у него нет шансов одержать победу. Этот человек совершил преступление, чтобы спасти свою страну, зная, что это будет стоить ему жизни. И теперь он заслуживал хотя бы реабилитации.
– Да, – согласилась Шарлотта. – Вы совершенно правы. Как жена суперинтенданта Питта, я хотела бы пойти вместе с вами, если вы не возражаете.
Джуно повернулась к ней.
– Конечно, я сама хотела просить вас об этом.
– С кем вы хотите поговорить?
– Я уже думала об этом. С Чарльзом Войси. Он – судья апелляционного суда и принимал участие в рассмотрении этого дела. Он в курсе. Я его немного знаю. Других знакомых у меня нет. Может быть, я пойду к нему сегодня вечером. Мне хочется поговорить с ним как можно скорее. Я не могу ждать…
– Понимаю, – отозвалась Шарлотта. – Я поеду с вами.
– Я заеду за вами в карете в половине восьмого, если только он сможет принять нас. Я дам вам знать, – пообещала Джуно.
Миссис Питт поднялась с кресла.
– К этому времени я буду готова.
* * *
Они подъехали к дому Чарльза Войси на Кавендиш-стрит в начале девятого, и их незамедлительно проводили в роскошную гостиную. Она была отделана по большей части в традиционном стиле, выдержана в мягких темных, красноватых и золотистых тонах и украшена изысканными арабскими медными подносами, кувшинами и вазами, от гравированных поверхностей и граней которых отражались тусклые блики.
Войси встретил обеих дам весьма почтительно, постаравшись скрыть любопытство по поводу цели их визита, но не стал тратить время на светскую беседу. После того как они расположились в креслах и отказались от предложенных им закусок и напитков, он обратился к Джуно:
– Чем могу помочь вам, миссис Феттерс?
Вдова уже свыклась со страшной мыслью, что Мартин был не тем человеком, которого она любила все годы их совместной жизни. Признаваться в этом посторонним людям было очень трудно, но, с другой стороны, если человек был достоин доверия, такой разговор даже мог принести некоторое облегчение.
– Как я уже сказала вам по телефону, – заговорила Джуно, выпрямившись и повернувшись к Чарльзу лицом, – мне удалось найти бумаги моего мужа, которые полиция не нашла, поскольку они были весьма хитроумно спрятаны.
Войси слегка напрягся.
– В самом деле? Я полагал, они произвели довольно тщательный обыск.
Он мельком взглянул на Шарлотту и вновь перевел взгляд на ее спутницу. У миссис Питт было ощущение, будто он рад тому, что ее муж попал в тяжелое положение, и ей приходилось делать над собой усилия, чтобы не защищать Томаса. За нее это делала Джуно.
– Эти бумаги были переплетены в книгу, – объяснила вдова. – Он сам сделал переплет, понимаете? У него это очень хорошо получалось. Чтобы найти их, нужно было просмотреть все книги в библиотеке.
– И вам удалось сделать это? – В голосе судьи прозвучало удивление.
На лице миссис Феттерс появилась печальная улыбка.
– Мне не оставалось ничего иного.
– Действительно…
Незавершенная фраза повисла в воздухе.
– Мне хотелось выяснить, почему Джон Эдинетт, которого я всегда считала другом мужа, убил его, – продолжала Джуно спокойным тоном. – Теперь я знаю, почему он это сделал, и считаю своим моральным долгом рассказать об этом. Мне подумалось, что вы тот самый человек, которому можно довериться.
Войси сидел неподвижно, затаив дыхание.
– Понятно, – сказал он после некоторой паузы. – И что же содержится в этих бумагах, миссис Феттерс? В том, что они принадлежали вашему мужу, нет никаких сомнений?
– Они написаны не его рукой, но он переплел их в книгу и спрятал в своей библиотеке, – ответила вдова. – Это письма и меморандум в поддержку дела, в которое он, по всей очевидности, верил. Я думаю, Джон Эдинетт убил его после того, как ознакомился с ними.
– Это уже… крайность, – задумчиво произнес Чарльз.
Теперь он совершенно не обращал внимания на Шарлотту, целиком и полностью сосредоточившись на Джуно.
– Если Эдинетта так возмутило содержание этих бумаг, почему он не предал его гласности? Я полагаю, эти идеи противозаконны? Или же другие люди могли воспрепятствовать их претворению в жизнь?
– Публикация этих материалов, вполне вероятно, вызвала бы панику и даже подтолкнула бы к активным действиям тех, кто придерживается подобных взглядов, – ответила миссис Феттерс. – Это, вне всякого сомнения, доставило бы большую радость врагам Англии и, возможно, подсказало бы им, каким способом можно причинить нам наибольший ущерб.
В выражении лица Войси все более отчетливо прослеживалось напряжение, а когда он заговорил, в его голосе отчетливо прозвучала тревога:
– Как вы считаете, почему он не сообщил об этом без огласки соответствующим органам власти?
– Потому что он не знал, кто еще причастен к этому, – ответила вдова. – Видите ли, речь идет о широкомасштабном заговоре…
Брови судьи взметнулись вверх, пальцы сжались в кулаки.
– Заговор? С какой целью, миссис Феттерс?
– С целью свержения правительства, мистер Войси, – ответила Джуно слишком спокойным для столь сенсационного заявления тоном. – Насильственными средствами – короче говоря, путем разжигания революции, которая уничтожит монархию и учредит вместо нее республику.
Некоторое время ее собеседник сидел молча, словно он был поражен услышанным и едва мог поверить в это.
– Вы… совершенно уверены в этом, миссис Феттерс? Может быть, речь в бумагах идет о какой-то другой стране, а не об Англии? – в конце концов спросил он.
– Мне очень хотелось бы, чтобы это было так, можете мне поверить.
Чувства вдовы были искренними, Войси не сомневался в этом. Он повернулся к Шарлотте, и она увидела в его глазах напряженную работу ума, холодность и почти неконтролируемую неприязнь. Это встревожило и испугало ее. Вроде бы для такого отношения к ней у него не было причин. Она никогда не встречалась с этим человеком и уж тем более не делала ему ничего плохого.
– Вы видели эти бумаги, миссис Питт? – спросил Чарльз довольно резким тоном.
– Да.
– И они действительно содержат планы организации революции?
– Боюсь, что да.
– Странно, что ваш муж не нашел их, вам не кажется?
Теперь в тоне судьи явственно сквозило нескрываемое презрение, и Шарлотта поняла, что адресовано оно Томасу. Ее это уязвило.
– Не думаю, чтобы он искал планы свержения монархии и принятия новой конституции, – холодно произнесла она. – Это дело получилось бы более завершенным, если б он установил мотив убийства. Но Эдинетт предпочел взойти на эшафот, но не раскрыть его – следовательно, он считал, что заговор принял широкие масштабы. Он не знал, кому можно довериться даже ради спасения собственной жизни.
