Лицо Войси налилось кровью, а в глазах у него вспыхнули огоньки. Как, наверное, он корит себя, подумала Шарлотта, за то, что осудил на смерть человека, которого теперь вынужден признать жертвой и одновременно героем. Она пожалела, что говорила с ним так бесцеремонно, но заставить себя признать это вслух не могла.
– А не ошибся ли он, миссис Питт? – спросил Чарльз более мягким тоном, стиснув зубы. – Может быть, он нашел бы понимание и помощь у суперинтенданта, если б рассказал ему о причине убийства Феттерса?
Вторую часть вопроса он решил опустить.
– Если вы хотите спросить, не является ли мой муж революционером или пособником заговорщиков… – начала было Шарлотта и запнулась, увидев на лице собеседника улыбку. Она точно знала, о чем думает Войси: Джуно Феттерс тоже верила в невиновность своего мужа – и оказалась не права. – Я уверена, он сделал бы все возможное, чтобы раскрыть заговор, – сказала миссис Питт. – Но, подобно Эдинетту, он не знал бы, кому можно довериться. Они просто уничтожили бы улики, а заодно и его. Однако он ничего не смог узнать, и вопрос отпал сам собой.
Войси повернулся к Джуно, и на его лице появилось сочувственное выражение.
– Что вы сделали с этой книгой, миссис Феттерс?
– Она у меня с собой, – ответила вдова и протянула ему книгу. – Я считаю, что мы должны… я должна… восстановить репутацию мистера Эдинетта. Чтобы его имя не вошло в историю как имя человека, убившего своего друга без всякой причины. Я… я хотела бы сделать это в память о моем муже, но самой мне это не под силу.
– Вы уверены, что хотите этого? – мягко спросил Чарльз. – После того как вы передадите мне доказательства, я не смогу вернуть их вам. Я буду должен предать их гласности. Вы уверены, что не хотите уничтожить их и сохранить репутацию вашего мужа – репутацию человека, боровшегося за свободу человечества своими способами?
Джуно молчала.
– Будет ли общество радо узнать, что в его рядах имеются такие люди? – продолжал судья. – Люди, которых вы не можете назвать? Люди, которые готовы упразднить наши палату лордов и палату общин, нашу монархию и привести вместо них президента и сенат – согласно их утверждениям, обеспечивающих справедливость и равенство всем гражданам? Это весьма странные идеи для человека с улицы, который не понимает их и чувствует себя в безопасности при том государственном строе, к какому он привык, – даже со всеми присущими ему недостатками и изъянами. Возможно, Джон Эдинетт хранил молчание, поскольку представлял, какой хаос способно вызвать известие о заговоре, к тому же не знал, кому можно довериться. Вы подумали об этом?
– Нет, – прошептала миссис Феттерс. – Нет, я об этом не думала. Возможно, вы правы. Может быть… если он боялся говорить тогда, то молчал бы и сейчас. Он был интеллигентным человеком… великим человеком. Я понимаю, почему вас так угнетает его смерть. Мне очень жаль, мистер Войси… и мне стыдно.
– Вам нечего стыдиться, – сказал Чарльз с грустной улыбкой. – Это не ваша вина. Да, он был великим человеком, и, возможно, история еще отдаст ему должное, но, думаю, не сейчас.
Джуно поднялась с кресла, подошла к камину и бросила книгу в огонь.
– Я чрезвычайно благодарна вам за ваш совет, мистер Войси.
Она бросила взгляд на Шарлотту, и та тоже встала. В голове миссис Питт царил сумбур, но в одном она была убеждена твердо: Чарльз Войси стоял в центре заговора. Он был знаком с этими бумагами лучше, чем они с миссис Феттерс. Джуно упомянула президентство, но ничего не говорила о сенате и об упразднении палаты лордов и палаты общин.
Ход мыслей Шарлотты прервал голос судьи:
– Миссис Питт…
– Да, мистер Войси?
Она почувствовала, что в ее голосе прозвучала озабоченность, для которой не было никаких причин. Чарльз внимательно изучал ее лицо, словно стараясь уловить малейшие нюансы его выражения. Догадался ли он о том, что ей все известно?
– Вероятно, вы правы, – с трудом выдавила из себя слова Шарлотта. Пусть он думает, что она разочарована, поскольку предание бумаг Феттерса гласности способствовало бы реабилитации ее мужа. Войси ненавидел Питта и должен был поверить в это. Им нужно было убираться отсюда, подальше от него, нужно было вернуться домой, туда, где безопасно… Безопасно? Мартин Феттерс был убит в собственной библиотеке. Придется рассказать все Джуно, убедить ее уехать из Лондона куда-нибудь в сельскую местность, на условиях полной анонимности. Никто не должен найти ее, пока они не смогут обеспечить ей защиту.
– Я считаю, – сказал судья с кривой усмешкой, – что это принесет больше вреда, чем пользы, – восстановление доброго имени Эдинетта… которое он утратил ради блага страны.
– Да, я понимаю, – согласно кивнула миссис Питт.
Она двинулась к двери, стараясь идти не спеша, несмотря на почти непреодолимое желание броситься наутек. Чарльз не должен был догадаться о том, что ей все известно. Не должен был почувствовать ее страх. Она остановилась, позволив ему приблизиться к ней, прежде чем последовать за Джуно в холл. Ей казалось, что они никогда не достигнут входной двери и ночной прохлады. Перед дверью миссис Феттерс остановилась, чтобы попрощаться с судьей и еще раз поблагодарить его за совет.
Наконец женщины вышли из дома и сели в карету.
– Благодарение богу! – с облегчением выдохнула Шарлотта.
– Благодарение богу? – устало и разочарованно переспросила Джуно.
– Он знал о сенате, хотя вы не упоминали о нем.
Вдова протянула в темноте руку и вцепилась дрожавшими от страха пальцами в ладонь своей спутницы.
– Вы должны уехать из Лондона, – произнесла миссис Питт самым решительным тоном. – Сегодня же. Он знает, что вы читали книгу. Не говорите никому, куда поедете. И пришлите потом весточку леди Веспасии Камминг-Гульд – не мне.
– Да… да, я уеду… – пробормотала миссис Феттерс. – Господи, во что мы ввязались?!
Она так и не отпустила руку Шарлотты, пока они ехали в ночи.
Глава 13
Леди Камминг-Гульд стояла в утренней гостиной, глядя из окна на желтые розы в цвету, росшие в дальнем конце лужайки. Наступил момент, когда она уже больше не могла уклоняться от ответа на вопрос, который больше всего мучил ее в последнее время. Она боялась этого ответа, хотя всегда считала смелость краеугольным камнем добродетельности. Без смелости не бывает честности; и даже любовь недолговечна, поскольку любовь – это всегда риск, и где-нибудь когда-нибудь она обязательно причинит боль.
Веспасия любила Марио на протяжении пятидесяти лет. Эта любовь доставляла ей глубочайшую радость и причиняла величайшую боль. Но никогда она не приносила ей разочарование. И пожилая женщина пыталась убедить себя в том, что и сейчас этого не будет.
Она все еще находилась в комнате, когда горничная объявила о том, что пришла миссис Питт. Хозяйке дома не хотелось прерывать ход своих размышлений. Визит был хорошим предлогом для того, чтобы отвлечься, но она не нуждалась в нем. Это ничего не меняло. Но она не могла отказать Шарлотте.
