Владелец развел руками, изображая удивление:
– Эфендим! Неужто вы думаете, что я желаю нажиться на таком человеке, как вы?.. Кстати, откуда вы знаете?
– Не далее как пять минут назад мне случилось поговорить с продавцом.
Хозяин лавки понял: Эцио не из тех, с кем можно юлить.
– Да. Я купил портрет за двести. Но ведь это обычное дело. Мы всегда скупаем вещи дешевле, чем продаем. Накладные расходы, знаете ли…
– Какие накладные расходы, если вы только что повесили этот портрет на стену?
Торговец скорчил страдальческую гримасу:
– Ну хорошо… Четыреста.
Эцио сердито сверкнул глазами:
– Триста… А если двести пятьдесят?
Эцио вложил в ладонь хозяина кошелек воришки:
– Здесь две сотни. Можете пересчитать.
– Я должен завернуть портрет.
– Надеюсь, вы не ждете, что я добавлю за это.
Ворча себе под нос, хозяин лавки отмотал и отрезал кусок холщового полотна, завернул в него портрет, перевязал веревкой и подал Эцио.
– С вами приятно иметь дело, – сухо произнес он.
– В следующий раз не торопитесь покупать краденые вещи, – сказал Эцио. – Вдруг к вам зайдет покупатель и спросит, откуда у вас появилась понравившаяся ему картина? К счастью для вас, я не стану задавать подобных вопросов.
– Это почему же?
– Потому что я – друг изображенной здесь женщины.
Ошеломленный хозяин принялся кланяться и поспешил вежливо выпроводить ассасина из лавки.
– Мне тоже приятно иметь с вами дело, – сказал Эцио на прощание, подражая тону торговца.
41
У Эцио в тот вечер были другие дела, и он не мог подойти к акведуку Валента. Он отправил Софии записку с извинениями и предложением встретиться назавтра у мечети Баязида, где он и отдаст ей картину.
София пришла на условленное место раньше его. Солнечный свет лился сквозь ветви деревьев, пятнами ложась на землю и людей под ним. Эцио залюбовался Софией. И хотя портрет был написан мастером своего дела, в жизни ее лицо было намного красивее.
– Очень похоже, – сказала она, принимая от него портрет. – Вы согласны?
– Я предпочитаю оригинал.
– Buffone
[55], – засмеялась София, игриво толкнув его локтем. Какое-то время они молча ступали рядом. – Это был подарок отца на мое двадцативосьмилетие. Мы тогда жили в Венеции. – София запнулась, словно что-то припоминая. – Мне пришлось целую неделю позировать meister
[56] Альбрехту Дюреру. Можете вообразить, чтобы я целую неделю ничего не делала и только позировала?
– Честно говоря, не могу.
– Una tortura!
[57]
Они остановились возле скамейки. София села. Эцио сдерживал смех, представляя, как она добросовестно высиживала перед знаменитым художником, стараясь не шевелиться. Однако оно того стоило!
Ему стало не до смеха, когда София достала листок бумаги. Сама она тоже перестала улыбаться.
– Результат моих поисков… Я нашла вам местонахождение еще одной книги. Отсюда совсем недалеко.
София подала ему листок. Эцио торопливо развернул его и прочитал.
– Grazie.
Эта женщина была настоящим гением. Эцио кивнул в знак благодарности и уже собирался проститься и пойти в указанное место, но София остановила его:
– Эцио, а с чем все это связано? Вы ведь не ученый. – Она выразительно посмотрела на его меч. – Только не обижайтесь на мои слова! Может, вы выполняете задание церкви?
Ассасин невольно улыбнулся:
– Нет, не церкви. Но я в некотором роде… учитель.
– И чему же вы учите?
– Настанет время, и я вам расскажу.
Она кивнула, слегка раздосадованно, но не разочарованно. Софии хватало здравого смысла, чтобы подождать.
42
Расшифрованная запись привела Эцио в самый центр квартала Баязида. Это действительно было недалеко от места, где он простился с Софией. Старинное здание некогда служило складом. Сейчас оно пустовало. Дверь показалась ассасину крепко запертой, но стоило ее толкнуть, и она приоткрылась. Эцио огляделся по сторонам – нет ли поблизости турецких солдат или, хуже того, янычар. Убедившись, что улица пуста, он быстро пробрался внутрь.
Лестница привела его на второй этаж. Он прошел по коридору, в конце которого обнаружил комнатку, пол которой утопал в пыли. На полках стояли не менее пыльные расходные книги. На пыльном столе лежали письменные принадлежности и нож для бумаги. Эцио тщательно осмотрел комнату, не обнаружив ни малейших намеков на то, что он искал. Наконец его зоркие глаза заметили нарушение узора глазурованных плиток вокруг камина. Вряд ли оно было случайным.
Эцио ощупал все плитки в том месте, и одна от его прикосновения шевельнулась. Он взял со стола нож и начал выковыривать плитку, каждое мгновение прислушиваясь к звукам снаружи. Хотя осторожность в данном случае и была чрезмерной. Когда он сюда входил, улица была пуста и никто его не заметил.
Плитка поддалась почти сразу. Вынув ее, Эцио увидел деревянный прямоугольник, который тоже держался неплотно. В слабом свете, льющемся через щели забитого окошка, он разглядел нишу, где лежала книга. Ассасин осторожно вытащил ее. Книжка оказалась небольшой и очень старой. Эцио прочитал заглавие на корешке. Перед ним был экземпляр «Басен» Эзопа в стихотворном изложении Сократа. Знаменитый философ сочинял их в ожидании смертного приговора.
Эцио сдул пыль с переплета и открыл форзацную страницу. Как он и надеялся, на ней обозначилась карта Константинополя. Ассасин стал вглядываться в карту. Страница замерцала холодным, нездешним светом. Крохотный значок указывал на Галатскую башню. Бережно убрав книжку к себе в сумку, Эцио покинул здание и пошел через весь город на север. Паром перевез его через Золотой Рог. Причал находился вблизи основания башни.
Чтобы миновать караульных, Эцио смешался с толпой. Стоило ему войти в башню, и книга сама повела его дальше. Эцио поднялся по каменной винтовой лестнице, остановившись на площадке между этажами.
Там не было ничего, кроме голых стен.
Эцио еще и еще раз сверился с книгой. Ошибки не было. Тогда он стал ощупывать стены, рассчитывая найти какую-нибудь трещину, в которой могла скрываться потайная пружина. При малейшем звуке шагов снаружи он замирал, однако на лестнице никто не появлялся. Наконец ему действительно удалось обнаружить трещину. Она не была заполнена связующим раствором. Ощупав ее пальцами, Эцио наткнулся на совсем узкий потайной вход.
