– Становитесь в центр круга, – скомандовал Калапаций. Иванов повиновался.
– Теперь занесите ладонь правой руки над головой, – продолжил Калапаций. – Да, вот так… А ладонь левой руки поднесите к животу… Отлично! Пока я буду произносить заклинание, вы должны делать круговые движения ладонями. При этом нужно непрерывно повторять фразу: «Я у мамы дурачок!»
– Вы что, разыгрываете меня? – возмутился Иванов и опустил руки. – Я вам не ребенок!
– Конечно, не ребенок. Я понимаю, что вас возмущает, что нужно называть себя дурачком, но на деле вы хоть когда-нибудь вдавались в анализ этого слова? Дурачок – это древнее магическое слово, причем очень мощное. Но проклятые ученые-атеисты, чтобы это слово никогда больше не использовалось колдунами, убедили народ, что оно – оскорбительное. И что оно якобы обозначает глупого человека. На деле же так: мама – это символ жизни, а дурачок буквально означает: «Думаю как Ра, знаю чо и как».
– Да у нас дети заставляют слабых так делать!
– Не сомневаюсь, – ответил Калапаций. – У вас же продвинутое общество, и даже дети знают нужные заклинания и помогают слабым… Но если хотите, то есть другая подходящая священная формула: «Сим салабим ахалай махалай».
– Делай то, что он говорит, – сказала Халява. – Или ты хочешь снова познакомиться с теми вежливыми и милыми поборниками науки и просвещения?
– Эх, – вздохнул Иванов и закрутил ладонями, встав в нужную позу. – Сим салабим…
– Хорошо у тебя выходит, – похвалила Халява. – И руками вертишь правильно. Не у каждого жителя Галактики, кстати, получается с первого раза так крутить руками, чтобы не сбиться. Тут нужны часы тренировки…
– А я и не первый раз это делаю, – ответил Иванов. – Я в детстве так много раз делал.
– Прекратите разговаривать! – строго сказал Калапаций. – Вы, уважаемая ворона, молчите вовсе! А вы, Иванов, повторяйте священную формулу…
Калапаций открыл небольшой фолиант, который с легкостью держал одной рукой, широко расставил ноги и поднял вверх свободную руку.
– Итак, я начинаю, – предупредил он.
«Быстрее уже», – чуть было не вырвалось у Иванова, но он вовремя сдержал себя, повторяя священную формулу.
– Халабам! – громко и торжественно воскликнул Калапаций, сдвинув брови и напрягшись всем телом. – Баламам! Калбалам! С Ра! Рами! Мира! Курла, харла, карла, паралара! Макарарала! Паралама! Раламама! Банана-маданана! Мабана-барабана! Пирим!
Калапаций замолчал, оторвал взгляд от книги и посмотрел на Иванова.
– Да уж, не сработало, – сказал он недовольно. – Но не отчаивайтесь! Сейчас я кое-что поменяю, и будем надеяться, что в этот раз выйдет. Пока можете передохнуть…
– Фух, – Иванов опустил руки и вытер пот со лба. – Сейчас бы пропустить стопочку – что-то я устал и перенервничал…
Калапаций, не отрывая взгляда от книги, ткнул пальцем на стоящую в противоположном углу бочку.
– Возьмите там!
– Что это? – обрадованно спросил Иванов.
– Вино, – ответил Калапаций. – Это остатки после дионисической оргии. Мы тогда все так напились, что эта бочка уже не влезла.
– Вы – мой спаситель, – сказал Иванов и, подняв бочку над собой, стал лить себе вино в горло. «Ковть, ковть, ковть, ковть…»
– Так, нашел! – сказал Калапаций. – Отставьте бочку и становитесь снова в круг.
Иванов нехотя повиновался. Халява сидела уже в кругу на полу. Приняв нужную позу, Иванов вновь стал выполнять круговые движения, повторяя:
– Сим салабим ахалай махалай…
Калапаций раздвинул широко ноги, поднял свободную руку и, запрокинув голову, торжественно и даже немного зловеще стал зачитывать заклинание:
– Халабам! Баламам! Калбалам! Рами!..
Иванов вдруг почувствовал, что захмелел. Он стал воспринимать все происходящее как что-то крайне серьезное, имеющее эпохальный масштаб. И от того, насколько четко он будет произносить священные слова, зависит не только его будущее, но и всего человечества. В том числе и будущее времени, если так можно выразиться. Он вдруг проникся серьезностью момента и стал повторять свою мантру четко, будто дает ответ офицеру в армии.
– …Раламама! Банана-маданана! Мабана-барабана! Пирим!
И ничего. Калапаций поднял взгляд и, не двигая головой, шевельнул глазами, посмотрев сначала направо, потом – налево.
– И это не сработало! – сказал он. – Ну что же, есть еще один вариант… Я почти уверен, что именно он – правильный.
Калапаций начал листать книгу. Иванов снова взял бочку. «Ковть, кофть, кофть, кофть…» – послышалось в подвале.
– Смотри с ног не свались! – сказала ворона.
– Вхэээ, – выдохнул Иванов, опустив бочку. Он вытер рукавом рот и сказал захмелевшим голосом, выставив ладонь вперед:
– Все нормально!
– Нашел! – воскликнул Калапаций.
Иванов вернулся в круг и закрутил ладонями.
– Сим салабим… – произнес он пьяным голосом.
Калапаций, встав в позу заклинателя, загремел:
– Халабам! Баламам! Калбалам!..
– Сим салабим… ляськи масяськи, – повторял веселый и пьяный Иванов. У него кружилась голова. Ему казалось, что все проблемы высосаны из пальца. Он воспринимал все то, что произошло с ним и продолжало происходить, как увлекательное приключение.
– … Курла, харла, карла, паралара! Макарарала!.. – гремел Калапаций.
«А что, может остаться в этом мире? – подумал Иванов. – Вино у них ничего, оргии какие-то есть, в общем, если сидеть тихо, то вполне можно жить… Ах, забыл про Ивановоеда… Да и черт с ним! Пусть только сунется ко мне, я ему тогда такой трепки задам!..»
– …Мабана-барабана! Обама мама! Пирим!
Иванов зажмурил глаза. Когда он открыл их, то увидел все тот же подвал. И шокированного Калапация. Он стоял с открытым ртом. Стало ясно, что это провал.
– Да уж! – сказала Халява. – Столько унижения – и все коту под хвост! Правильно я сказала, Иванов? Или надо говорить: «собаке под хвост»?
Иванов не ответил. Он сел на корточки и обхватил голову руками. Все, это конец. Он в тупике, и выхода нет.
Калапаций с ненавистью отбросил книгу. Потом кинулся к столу и начал рвать фолианты. Все это он сопровождал такой отборной руганью, таким гневом, что Иванову стало страшно. Он в оцепенении следил расширенными зрачками за ругающимся Калапацием. Даже он, Иванов, не умел так материться! Вот это да!
И вдруг пол исчез, и Иванов провалился в темноту…
Глава 23
Иванов материализовался в воздухе и упал с высоты нескольких метров в кусты. Бледный и грязный, он выполз из кустов. Его стошнило прямо на землю.
