«Мы не знаем, сколько продлится наша любовь, как не знаем, сколько продлится наша жизнь».
Ларошфуко
ЧАСТЬ 1
С утра зарядил нудный дождь. Вот тебе и весна! Когда такая погода, тут уж не до хорошего настроения. А если все трещит по швам, то вообще…
«Нужно где-то раздобыть денег. Если завтра не заплачу за садик, Стаське откажут в месте. И сапоги текут. Надо же было еще и дождю этому пойти!» — Алка с тоской смотрела на хмурящееся небо.
Она собралась переходить дорогу, когда какой-то лихач на бешеной скорости врезался в самый центр лужи, через которую ей предстояло еще переправиться. Брызги оросили ее лицо, и живительной эту влагу можно было назвать с очень большой натяжкой.
— Нормально! Что дальше? Денек лучше некуда. Куда же здесь наступать, — ворчала Алла, нацеливаясь на единственный кирпич, торчавший в середине лужи. Поставив одну ногу, она совсем было собралась прыгнуть на сухой участок, но определенно что-то сегодня было не то с координацией движений, потому что каблучок упрямо пополз с кирпича и вторая нога благополучно зачерпнула водички по самую щиколотку, попутно поддев что-то со дна этого, с позволения сказать, озерца. — Так, а это что ж такое, — чуть не со слезами пробормотала Алла.
На краю лужи лежал мужской бумажник! Самый настоящий бумажник. Опасливо озираясь, она нагнулась, подхватила находку и кинула в пакет.
— Потом рассмотрю, вдруг ребята шутят, — но против обыкновения рядом никого не было и в кустах никто не хихикал, только алкаш ходил кругами и собирал бутылки. — Надо лететь, а то опоздаю да нарвусь еще на недовольный взгляд начальника.
Рабочий день подходил к концу. Это был самый длинный день за последнее время. Находка жгла каленым железом, любопытство распирало аж до головной боли: «Скорей бы домой».
Закрыв квартиру на замок, еле успев сбросить сырые сапоги, Аллочка кинулась на кухню, вытрясла содержимое пакета на кухонный стол и принялась с пристрастием рассматривать.
— Так… портмоне кожаное, по всей видимости, дорогое, если, полежав в луже, почти не пострадало, — приговаривая, она медленно и осторожно расстегнула его, как будто оно могло исчезнуть или взорваться — Вот это да! — прямо на нее смотрело лицо греческого бога.
Под слюдой была вставлена фотография мужчины, причем настолько красивого, что у бедной Аллочки дыхание перехватило: «Везет же некоторым!» Заглядывая поочередно во множественные отделения, она извлекла на свет божий водительские права международного класса на имя Портнова Игоря Ивановича, какие-то обрывки бумаг с номерами телефонов и внушительную пачку долларов. Не столь уж толстую, но плотненькую.
Боже ты мой! Боже ты мой! Ей хотелось скакать, летать и неизвестно что еще делать от ликования. Кинувшись пересчитывать деньги, Алла не сразу обратила внимание на плоскую железку, выскользнувшую из потайного кармашка бумажника.
«Тысяча баксов, вот привалило-то, да так можно хоть каждый день нырять в лужи, — но умом понимала, что молния дважды в одно место не ударяет. — Денежки! Как вас много, как же вы своевременно!»
Аллочка считала их, пересчитывала по нескольку раз, боясь поверить в свою удачу.
«Так, все, пора в садик за Стасом, а то на радостях и про ребенка забыла. Вот кутнем сегодня, так кутнем. Надо все быстренько убрать, чтобы малыш лишних вопросов не задавал, а то со своей любознательностью и детской непосредственностью подведет мать под монастырь, — начав прибирать стол, Алла наконец заметила то, на что до сего времени не обращала внимания. — А это что за штуковина такая?». В руках у нее была маленькая плата, во всяком случае напоминавшая таковую, 5 на 5 см, со множеством хромированных мельчайших деталек, впаянных то там то сям. «Ерунда какая-то, зачем хранить в бумажнике какую-то плату? Если только этот парень Игореша не телемастер, но, судя по прикиду и внешности на фотке, на телемастера явно не тянет, да и штука баксов просто так в бумажнике не у каждого бывает. Что-то тут не так — рассуждала она про себя. — Ладно, забегу к Сереге, этажом выше, все равно деньги где-то обменять надо, не в банк же идти. В нашем захолустье сразу все станет известно. Откуда, скажут, у Алки доллары? А Серега парень верный, да и в электронике рубит как никто, так что и про плату спрошу».
Праздничный семейный ужин подходил к концу. Стаськина рожица прямо сияла от удовольствия:
— Мамуля, ты сегодня зарплату получила?!
— Да, сыночка, получила, — Алка загрустила. Эту зарплату уже четвертый месяц задерживают, приходится перебиваться шабашками. — Ты кушай, кушай.
Мордочка сына вся была перемазана шоколадом, кремом и излучала такую радость, что у Алки сердце заныло.
— Все, милый, давай уберемся, ты поиграешь, а я к дяде Сереже поднимусь, спрошу — не починил ли наш магнитофон, хорошо?
— Хорошо, мамуль, только ты недолго, я ж без тебя не могу.
Серега открыл только на пятый звонок.
— Спишь, что ли?
— Нет, работаю, — недовольно скользнув по Алке взглядом, он двинулся на кухню, где у него была импровизированная телемастерская. — Чего приперлась?
— Ты сама любезность, — фыркнула Алла. — Раз в месяц захожу, должен был соскучиться, а ты вроде как не рад?
— Ладно, не заводись, — примирительно протянул Серега. — Случилось что-то важное, раз моя несравненная почтила меня своим присутствием? Ведь так, я прав?
— Как всегда, — судорожно вздохнув и потупив глазки, Аллочка промямлила: — Сереженька, ты мне баксы не обменяешь?
— Сколько?
— Штуку.
Пауза после этой фразы грозила перерасти в немую сцену из благословенного произведения известного классика. Серега резко развернулся на своем стуле-вертушке и пригвоздил ее взглядом. Аллочка заерзала под этим взглядом.
— С ума сойти! Как растет благосостояние российских матерей-одиночек! Где ж ты банк сорвала, мышка ты моя? — Серега, напряженно прищурившись, смотрел на нее в упор. — Или на панель решила пойти на старости-то лет? Так на тебя там спросу нет, параметры твои далеки от мировых стандартов, да и чтобы срубить такую сумму, сколько трудиться-то надо, а?
— Помнится, не в столь далеком прошлом ты от моих стандартов был без ума, — съязвила Алла, — замуж даже звал, причем очень настойчиво и не раз.
Вот этого говорить не следовало, потому что лицо его приобрело землистый оттенок и он рявкнул что есть мочи:
— Где баксы взяла, тварь?! Говори!
— Нашла! И не ори на меня! Я не какая-нибудь там… — Алла шмыгнула носом и уткнула голову в грудь.
Надо сказать, Серега не переносил женских слез вообще, а ее слез не переносил особенно, сработало и на этот раз:
