— Ну, здесь ты можешь быть спокоен. В этом я тебя не обошел.
— Ты уверен? — загадочно поглядывая на сводного брата из-под кустистых бровей, спросил Георгий. — А можно спросить — откуда такая уверенность?
— Нет у меня детей, — равнодушно пожал плечами Давид, потом продолжил: — Я пришел не за этим.
С этими словами он выложил на столик пистолет и пододвинул его к Георгию.
— Что это? — побледнел тот.
— Это оружие… Ты можешь распорядиться им по-своему…
— Что ты задумал? — хитро прищурившись, спросил он.
— Я даю тебе право выбора…
— Ишь ты! Хочешь подергать смерть за усы?! Похвально! — Георгий взял пистолет и, сняв его с предохранителя, направил на Давида. — Не боишься смерти-то?
— Страшна не смерть, а ее ожидание… — слегка побледнев, ответил он. — Давай, не медли…
— Обидно!.. — с издевкой произнес Георгий. — Как представлю бедную сиротку, сердце кровью обливается!..
Он явно наслаждался ситуацией.
— Я не пойму — о чем ты? — устало произнес Давид, вставая. — Я ухожу. Если боишься выстрелить мне в лицо, стреляй в спину.
— Ишь ты! Смельчак, ничего не скажешь!.. А кому же дело свое оставишь?.. — поудобнее устраиваясь в кресле, продолжал изгаляться Георгий. — Мне или… сыну?
— Какому сыну? — приостановился Давид. — Твоя болезнь, очевидно, начала прогрессировать…
— Так ты ничего не знаешь? — вновь захохотал тот. — Вот это да!.. Оказывается, я первый, кто тебе преподнес радостную новость!
— О чем ты?..
— Разреши поздравить тебя!
— С чем, черт возьми?! — взревел Давид. — Говори, гад!
В два шага преодолев разделяющее их пространство, он протянул руку для удара, но в грудь ему уперлось дуло пистолета.
— А ты не спеши, дорогой! — зашипел Георгий. — Отойди и сядь на место, быстро!
— Тебе мало убить меня? — подчиняясь, с дрожью в голосе произнес Давид. — Нужно еще и поизмываться? Говори, что хотел, и…
— Скажу… Я скажу тебе то, что сделает твою смерть особенно мучительной… У тебя родился сын! Твоя русская сука две недели назад родила тебе сына!
— Не-ет!.. Этого не может быть!.. — поднося сжатые кулаки к глазам, забормотал Давид. — Я искал ее…
— Ты искал, а я нашел, — хищно осклабился Георгий. — Я передам ему привет от тебя, папаша!.. А теперь прощай! В добрый путь по дороге мертвых!..
Выстрел, прогремевший вслед за этим, отразился эхом пустующих комнат…
Прижимая к себе маленький сверток, Аллочка осторожно ступила на ступеньки роддома.
Заботливо поддерживаемая братом, она уселась в машину и откинула уголок легкого одеяльца. Смуглое личико в обрамлении жестких смоляных кудряшек выглядывало из пены кружев маленьким ликом ангелочка.
— Красавчик ты мой, — тихо прошептала она, с нежностью прижимая его к себе.
Николай, поглядывая на сестру в зеркало заднего вида, довольно улыбнулся.
Все страхи и переживания за них остались позади. Роды были ужасно тяжелыми. Положение к тому же было усугублено аварией на подстанции. Свет в операционной погас в самый ответственный момент. И если бы не умелые и слаженные действия врачей, не видать бы ему сейчас сестренки.
Поймав его взгляд, Аллочка послала ему воздушный поцелуй:
— Я вас всех люблю!
— А что ты шепчешь-то? — удивился Николай.
— Он спит…
— Так он же ничего не слышит сейчас.
— Не-ет… Он все слышит… Он такой… — с трудом подыскивала она слова. — Ну, в общем, каким был его отец.
Николай закашлялся, прочищая горло, но, посмотрев на сестру, отрешенно рассматривающую проносившийся за окном пейзаж, решил пока ничего не говорить.
Улица утопала в буйном цветении садов. Маленький домик, где до сего времени Аллочка жила со Стасиком, был сокрыт от посторонних глаз ароматным покрывалом распустившихся вишен.
— Прелесть какая! — с наслаждением втягивая ноздрями дурманящий аромат, пробормотала Аллочка. — А где все? Где оркестр, ничего не понимаю?..
— Иди, иди, — шутливо подтолкнул ее брат. — Оркестр ей понадобился. У нас есть кое-что получше!..
— Да?! — округлила она глаза, подхватывая веселое настроение брата. — И что же это? Восьмое чудо света?
Осторожно ступая, они дошли до крыльца. На пороге Николай неожиданно замешкался, и в дом Алка вошла одна. На удивление, там было тихо.
Отчего-то ей стало не по себе.
— Эй! Вы где все?
Ответом ей была тишина.
Крадучись, она зашла в гостиную и остолбенела… Вся комната была сплошь завалена красными розами.
Опустившись на краешек софы, она судорожно вздохнула.
— Вот это да! Сюрприз, действительно…
Малыш недовольно заворочался у нее на руках и захныкал.
— Сейчас, мой маленький, — заворковала она, высвобождая грудь. — Кушать захотел? Сейчас, мой хороший.
Ребенок цепко ухватил сосок.
— Ишь ты, жадина какая! — нежно дуя на вспотевший лобик, пропела Аллочка.
— Детка! — тихонько позвал знакомый голос. — Привет!
Оцепенев от неожиданности, она медленно повернула голову и ахнула.
Привалившись к притолоке, сцепив руки на груди, стоял Давид…
— Т-ты-ы! — выдохнула Аллочка, прижав руку к задрожавшим губам. — Жив!
Ничего не отвечая, он медленно подошел и упал перед ней на колени. Несколько мгновений прошли в напряженном молчании.
— Спасибо! — прошептал наконец Давид. — Я люблю тебя!
— Ты впервые сказал мне об этом… — так же тихо ответила Аллочка.
— Дай мне его, — попросил он.
Она вложила ему в руки сверток с ребенком и, смущенно улыбнувшись, произнесла:
— Он очень похож на тебя!
— Не могу поверить в то, что я — отец! Как ты назвала его? — жадно рассматривая уснувшего малыша, спросил он.
— Я назвала его Давидом… — ответила она.
— Спасибо, детка! Спасибо! — без устали шептал он, осторожно касаясь черных завитков на головке сына. — Ты сохранила его! Какой он… маленький!
Тут Аллочка не выдержала и счастливо расхохоталась.
Как по волшебству, комната наполнилась близкими ее сердцу людьми, словно смех явился сигналом для начала новых действий. В фужерах заискрилось шампанское, со всех сторон посыпались поздравления.
Забрав малыша у Давида, Надежда усадила его рядом с Аллочкой и принялась читать нравоучения. К всеобщему удивлению, он внимательно слушал ее, время от времени кивая в знак согласия. Тем самым снискав ее уважение и расположение на долгие времена.
