— Неужели? — с сомнением переспросил его сиятельство, так и не собравшись сесть в экипаж. — И на каких же условиях вы готовы поступиться собственными принципами, мэтр Гираш?
Я ласково посмотрел на охранника и доброжелательно улыбнулся:
— На самых замечательных. Минимальный размер оплаты я, разумеется, менять не собираюсь. А вот касательно остальной суммы… Знаете, я так давно хотел попробовать свои силы в двойной трансформации живого! Как вы смотрите на то, чтобы в качестве платы отдать мне вон того человека в личное пользование? Скажем, на год? Или на два?
Граф ошеломленно моргнул, а светлый сдавленно закашлялся.
— Ч-что?!
— Пункт пятый параграфа третьего «Закона о привлечении добровольцев в услужение темного мага» гласит… — елейным голосом пропел я, почти с отеческой любовью изучая разом вытянувшееся лицо наемника, — …что в случае привлечения к обряду лица, не имеющего права голоса, или лица, состоящего на службе, решение за него может быть принято вышестоящим начальством. Насколько я понимаю, этот человек поступил к вам в услужение на добровольных началах, ваше сиятельство? И, вероятно, при найме заполнял обязательный в таких случаях контракт?
— К чему вы клоните? — насторожился граф.
— К тому, что у вас есть шанс избежать серьезных расходов, — громким шепотом доверительно поведал я. — В подобных контрактах есть пункт, где говорится, что наниматель имеет полное право передавать поступившего к нему на службу человека во временное услужение другому лицу, буде в том возникнет необходимость. Разумеется, с возвратом «живого имущества». А в случае причинения человеку вреда временный владелец будет обязан заплатить виру. Но я, поверьте, приложу все усилия, дабы ничего подобного не произошло, а уж если произойдет, готов выплатить положенные в этом случае проценты. Подумайте: все-таки десять тысяч золотых за одного-единственного охранника.
Граф отступил от экипажа, с козел которого на меня испуганно уставился молоденький мальчик-возница, и медленно повернулся. Пристально посмотрел сперва на меня, затем перевел взгляд на ошарашенного наемника. Словно в первый раз оценил его стать, внезапно побледневшее лицо, судорожно стиснутые на рукояти меча пальцы. Но потом все-таки отрицательно качнул головой.
— Я не продаю своих людей, мэтр Гираш.
— Жаль, — притворно огорчился я, получив массу удовольствия от созерцания перекошенной физиономии амбала. — Хотя дело ваше, не смею настаивать.
Многозначительно помолчав и чинно сложив руки на объемном животе, я посеменил к карете и первым забрался внутрь, нахально заняв самое лучшее место. Терпеливо подождал, пока ко мне присоединятся несколько заторможенные граф и мастер Лиурой. И с чувством выполненного долга откинулся на мягкую, обитую красным бархатом спинку сиденья.
— Хорошо сделано, — беззвучно шепнул мне на ухо Нич, нагло изучая севшего напротив нас светлого. — Но риск был велик.
Я только ухмыльнулся: конечно. Зато мы поставили на место зарвавшегося дурака и получили неплохие гарантии того, что после окончания работы от нас не попытаются избавиться. Раз уж граф на такие деньги не соблазнился, видимо, открытое предательство не его стиль.
— У Лиуроя припасена в карманах пара неплохих амулетов, — так же беззвучно доложил Нич. — Один отпугивает умертвия, второй, скорее всего, накопитель. Но не очень сильный — я такие когда-то на раз-два высасывал.
Я задумчиво оглядел коллегу, у которого все еще нервно подергивалась щека: да, амулеты я тоже заметил. Еще бы специализацию этого умника выяснить. Но, увы, мои способности весьма далеки от идеала. И я бы не рискнул тратить запасы своих накопителей на такие мелочи.
— Гираш, а можно я его немножко попугаю? — внезапно спросил Нич, кровожадно косясь на мага.
Я благожелательно кивнул. Таракан радостно встрепенулся и, стоило только карете тронуться с места, а мне — немного наклониться вперед, картинно рухнул с моего плеча, умудрившись спланировать прямо на колени светлого.
Сделав самое невинное лицо, я выпрямился и с самым честным видом посмотрел на брезгливую гримасу мастера Лиуроя, на мантии которого теперь гордо восседал громадный таракан. Слегка удивился, когда Нич решил не останавливаться на достигнутом и решительно полез на чужое плечо, но на негодующий взгляд мастера только вежливо приподнял брови.
Дескать, да-да. Что вы говорите? Какой еще таракан? Где?!
А когда Нич увидел, что к нему тянется холеная рука, и на всякий случай пыхнул крохотной струйкой огня, я принял независимый вид, словно невзначай заметив:
— Кажется, вы ему понравились, мастер.
— Уберите от меня эту… этого… зверя! — возмущенно каркнул задымившийся в буквальном смысле слова светлый, вынужденно замерев на месте и больше не рискуя связываться с огнедышащим тараканом.
— К вашему сведению, насекомые не относятся к понятию «звери», — с умным видом отозвался я, краешком глаза следя за победным восхождением Нича и умиляясь при виде обугленной прядки волос на виске у мастера Лиуроя. — А фамильяры не относятся к ним тем более. Скорее, их можно отнести к искусственно созданному, но неодушевленному творению, у которого, впрочем, есть свои собственные предпочтения.
Нич сердито обернулся, явно решив потом мне припомнить и насекомое, и неодушевленное творение, но у меня было слишком хорошее настроение, чтобы думать о его возможном недовольстве.
— Мэтр Гираш, — просипел маг, нервно покосившись на взобравшегося на уровень его груди таракана, — я бы вас попросил…
— Не волнуйтесь, коллега, — мило улыбнулся я, видя, как тараканьи усики легонько трогают мантию в том месте, где светлый припрятал свои амулеты. — Он вас не тронет.
Ага. Только защиту с амулетиков снимет, ауру считает, силушку оттуда выкачает — и все.
Таракан между тем с нескрываемым интересом принюхался к горлу мага, но тут же поморщился и громко чихнул, случайно уронив на подлокотник несколько капелек слизи. Красный бархат в том месте зашипел и мгновенно обуглился, обнажив деревянную основу. Светлый тревожно замер, чувствуя, как нежные усики ласково поглаживают его шею. Нич задумался о чем-то своем, тараканьем, жадно поглядывая на виднеющуюся на горле мага золотую цепочку. А я сделал вид, что ничего не заметил, и с удовольствием понаблюдал бы за этим спектаклем и дальше, если бы господин граф не принялся сверлить меня тяжелым взглядом, а затем, не получив никакой реакции, не бросил мрачно:
— Довольно!
Пришлось свистнуть Ничу, забрать у светлого раздувшееся от халявной энергии тараканье тельце и рассыпаться в щедрых извинениях перед его сиятельством за испорченное сиденье. А потом с искренним участием заверить его в том, что подобное больше не повторится.
Лиурою я, разумеется, ни слова не сказал — перебьется без любезностей. Зато отсутствие клятвенного обещания не портить ему настроение открывало перед нами грандиозные перспективы.
