В целом – имитация библейской поэтики типа: «Искушали Меня отцы ваши, испытывали Меня, и видели дела Мои сорок лет» (Евр. 3: 9); «Ангелу Ефесской церкви напиши: так говорит Держащий семь звезд в деснице Своей, Ходящий посреди семи золотых светильников: знаю дела твои, и труд твой, и терпение твое, и то, что ты не можешь сносить развратных, и испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы…» (Откр. 2: 1–2).
У Мандельштама есть ситуация допроса в сочетании с упоминаниями имен классиков марксизма-ленинизма («Если б меня наши враги взяли…», 1937).
45.15 C. 109. – Какой еще василек? – со злобою спросил один.
– Да конфеты, конфеты «Василек»… и орехов двести грамм, я младенцу их вез… —
Конфеты «Василек» – см. 37.19.
Деталь «скромный гостинец пьяненького отца для любимого чада» в сочетании с темой смерти/гибели встречается, например, у Достоевского. В сцене поминок по Мармеладову Катерина Ивановна рассказывает о своем покойном муже:
«Покойник муж, действительно, имел эту слабость [выпить], и это всем известно <…> но это был человек добрый и благородный, любивший и уважавший семью свою <…> Вообразите, Родион Романович, в кармане у него пряничного петушка нашли: мертво-пьяный идет, а про детей помнит.
– Пе-туш-ка? Вы изволили сказать: пе-туш-ка? – крикнул провиантский господин» («Преступление и наказание», ч. 5, гл. 2).
45.16 Один размахнулся – и ударил меня по щеке… —
Очередное сравнение Венички с Христом: «Когда Он сказал это, один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику?» (Ин. 18: 22).
45.17 Беги, Веничка, хоть куда-нибудь, все равно куда!.. <…> Беги, Веничка, беги!.. —
Трансформация мотива «встань и иди» во «встань и беги» тоже обусловлена библейскими текстами: «И теперь, сын мой, послушайся слов моих, встань, беги [в Месопотамию] к Лавану, брату моему, в Харран» (Быт. 27: 43); «Итак, беги в свое место; я хотел почтить тебя, но вот, Господь лишает тебя чести» (Числ. 24: 11); «И опять кричал Ионафан вслед отроку: скорей беги, не останавливайся» (1 Цар. 20: 38); «…и возьми сосуд с елеем, и вылей на голову его, и скажи: „так говорит Господь: помазую тебя в царя над Израилем“. Потом отвори дверь, и беги, и не жди» (4 Цар. 9: 3); «Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических!» (Песн. 8: 14); «Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его» (Мф. 2: 13).
46. Петушки. Кремль. ПамЯтник Минину и Пожарскому
46.1 C. 109. Кремль. —
Естественно, речь идет о Московском Кремле – в Петушках, так как это новый город, кремля нет.
46.2 Памятник Минину и Пожарскому —
см. 38.16. Замечу, что на памятнике, по замыслу Мартоса, запечатлен момент передачи Пожарскому Мининым меча как символа борьбы за освобождение русской земли от интервентов. Здесь этот парный монумент с изображением процесса передачи холодного оружия косвенно соотносится с другой московской парной скульптурой, тоже снабженной холодным оружием, – «Рабочим и колхозницей» Мухиной (43.11).
Памятник фигурирует в различных текстах – у Некрасова: «Достойный град! Там Минин и Пожарский / Торжественно стоят на площади» («Петербургское послание», 1859); у Саши Черного: «Памятник Минину и Пожарскому – против пассажа. Одна из фигур Минин, другая Пожарский. Против – пассаж» («Руководство для гг. приезжающих в Москву», 1909).
46.3 C. 109. Куда все вымерли? —
Пророк предрекал наказание Господне: «И удалит Господь людей, и великое запустение будет на этой земле» (Ис. 6: 12).
46.4 …это же райсобес… Петушинский райсобес… —
Райсобес – районное учреждение, ведающее социальным обеспечением граждан; решает вопросы, связанные с пенсиями, пособиями и т. п. Кремль, с которым Веничка путает петушинский райсобес, тоже, по сути своей, отдел социального обеспечения, только побольше.
46.5 C. 110. Я выскочил на площадь, устланную мокрой брусчаткой… —
Собственно Красная площадь в тексте поэмы не фигурирует, однако именно брусчатка сигнализирует о том, что Веничка находится не в Петушках, где нет и никогда в советское время не было площадей, покрытых брусчаткой, а в центре Москвы, именно на Красной площади. (Брусчатка, на которую выскакивает Веничка, была уложена в 1931 г. во время капитальной реконструкции площади.)
46.6 А если Он никогда моей земли не покидал, если всю ее исходил босой и в рабском виде, – Он это место обогнул и прошел стороной. —
Аллюзия на хрестоматийное стихотворение Тютчева:
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа —
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа!
<…>
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил благословляя.
(«Эти бедные селенья…», 1855)
Тютчевский текст является одним из классических примеров «идеологической» (в данном случае славянофильской) лирики; к нему апеллировали как поэты, так и прозаики «ерофеевского» круга. Брюсов писал в свое время:
Поля, где с краю и до краю
Шел «в рабском виде» Царь Небес,
Любя, дрожа, благословляю:
Здесь я родился, здесь воскрес!
(«Признание», 1918)
И Горький писал:
«Кое-кто говорил о страданиях народа, о разорении деревни, говорилось и о „разврате“, который вносит в деревню фабрика, и на одном заседании какой-то толстоголовый человек читал басом стихи:
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил благословляя.
Я знал, что это неверно, о пребывании Христа в России Евангелие не говорит. Мне казалось, что большинство „представителей прессы“ относится к съезду скептически и шумливо, вообще – несерьезно. Я тоже усвоил это настроение» (Горький М. О литературе. М., 1957. С. 487).
У Розанова:
«Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил благословляя.
<…>
Удивительное сходство с евреями. Удивительное до буквальности. Историки просмотрели, а славянофилы не догадались, что это вовсе не „отречение от власти“ народа, до такой степени уж будто бы смиренного, а – неумелость власти, недаровитость к ней или, что лучше и даже превосходно до естественности: что это прекрасный дар жить улицею, околодочком, и – не более, не грешнее» («Апокалипсис нашего времени» («Немножко и радости»));
