«Дымные и вшивые хоромы» и уникальный, «самый кроткий» младенец, «распускающийся» в них, закономерно вызывают ассоциации с новозаветными сценами рождения Христа. С «дымными и вшивыми хоромами» соотносятся легендарные овечьи ясли Иисуса: «И [Мария] родила Сына Своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице. В той стране были на поле пастухи <…> И сказал им Ангел: <…> вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях» (Лк. 2: 7–8, 10, 12). «Дымность» Христовых «хоромов» выводится из Пастернака, из «теплой дымки над яслями»:
Стояла зима,
Дул ветер в степи.
И холодно было младенцу в вертепе
На склоне холма.
Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере,
Над яслями теплая дымка плыла.
(«Рождественская звезда», 1947)
14.13 C. 30. …где сливаются небо и земля… —
Поэтизированное определение линии горизонта; у Саши Черного есть: «Люди смотрят туда, где сливается небо с землею…» («На фронт», 1914).
14.14 …волчица воет на звезды… —
У Есенина на звезды воет волк: «Если волк на звезду завыл, / Значит небо тучами изглодано…» («Кобыльи корабли», 1919). Воющая волчица встречается у Некрасова: «[Волчица] Глядит, поднявши голову, / Мне в очи… и завыла вдруг! <…> Волчица так ли жалобно / Глядела, выла…» («Кому на Руси жить хорошо», ч. 3, гл. 5). А это из Тютчева: «Заревел голодный лев, / И на месяц волк завыл…» («Песня», 1829).
14.15 Он знает букву «ю»… —
Любчикова и Авдиев считают, что младенец первой осваивает предпоследнюю букву русского алфавита потому, что в ней зашифрован инициал возлюбленной Венедикта Ерофеева – Юлии Руновой, послужившей прототипом для «пышнотелой бляди, истомившей сердце поэта», «первой любви [Венедикта Ерофеева] – любви самой продолжительной» (Авдиев И. Предисловие… С. 167; Любчикова Л. [О Вен. Ерофееве]. С. 81). Неосведомленные об этом факте биографии автора поэмы исследователи видят в букве «ю» зашифрованное «люблю» (Гайсер-Шнитман С. Венедикт Ерофеев… С. 121).
14.16 А вот он – знает, и никакой за это награды не ждет, кроме стакана орехов. —
Контаминация мотива «закалывания младенца» (см. 15.6) с отсылкой к царевичу Димитрию (4.24) и орехам с детским платочком (16.16) встречается у Евтушенко:
И лежит дитя в кафтане с лисьей выпушкой,
на убивцев смотрит с доброй укоризною.
В правой рученьке платочек белый с вышивкой,
в левой рученьке орешки неразгрызенные.
(«Под кожей статуи Свободы», 1968)
Показательно, что те орешки, что Веничка везет своему сыну, также останутся «неразгрызенными».
14.17 …да не преткнусь о камень… —
Продолжение сравнения героя с Христом. В Новом Завете читаем: «Потом берет Его [Иисуса] диавол в святый город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз; ибо написано: „Ангелам своим он заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею“» (Мф. 4: 5, 6). См. также 37.6.
Сопоставимо с библейской идиомой «камень преткновения» (неразрешимая проблема): «И будет Он [Господь Саваоф] освящением и камнем преткновения и скалою соблазна для обоих домов Израиля, петлею и сетью для жителей Иерусалима. И многие из них преткнутся, и упадут, и разобьются, и запутаются в сети, и будут уловлены» (Ис. 8: 14, 15). То же в Новом Завете – апостол Симон-Петр наставляет христиан: «Приступая к Нему [Христу], камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, И сами как живые камни, устрояйте из себя дом духовный <…> Ибо сказано в Писании: „Вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится“. Итак Он для вас, верующих, драгоценность, а для неверующих камень, который отвергли строители, но который сделался главою угла, камень претыкания и камень соблазна, О который они претыкаются, не покоряясь слову, на что они и оставлены» (1 Петр. 2: 4–5, 6–8; см. также Рим. 9: 31–33).
14.18 …да увижу город, по которому столько томился. —
Желание главного героя поэмы можно сопоставить со стремлением Иоанна Богослова войти в Новый Град Иерусалим: «И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я Иоанн увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего» (Откр. 21: 1, 2).
14.19 …чтобы не угасить порыва. —
В «гефсиманском» контексте происходящего стоит вспомнить Сологуба, у которого в стихотворении о Христе в Гефсиманском саду есть строки: «Всякий буйственный порыв / Гасит холодом вселенная…» («Зелень тусклая олив…», 1911).
В контексте отсылок к смерти Ленина (см. 7.3, 7.8) можно также вспомнить стихи пролетарского поэта Михаила Герасимова (1889–1937), написанные сразу после смерти вождя:
Его шагов стальную силу
Ковали долгие века.
Его порыв не угасила
Убийцы черная рука.
(«Его памяти», 1924)
14.20 C. 30. …из горлышка, запрокинув голову, как пианист… —
У Льва Толстого в сцене офицерской попойки Долохов на спор пьет из горлышка ром, сидя на подоконнике, свесив ноги на улицу и не держась при этом за подоконник руками:
«Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. <…> Сказав „ну!“, он <…> взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. <…> Долохов сидел все в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась все выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову» («Война и мир», т. 1, ч. 1, гл. 6).
14.21 …с сознанием величия того, что еще только начинается и чему еще предстоит быть. —
Сопоставимо с патетическим финалом «Преступления и наказания» Достоевского:
«Он [Раскольников] даже и не знал того, что новая жизнь не даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом… Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью» (эпилог, гл. 2).
Фраза «чему предстоит быть» отсылает к финальной книге Нового Завета: «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре» (Откр. 1: 1); «…прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною, сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего» (Откр. 4: 1); «Господь Бог святых пророков послал Ангела Своего показать рабам Своим то, чему надлежит быть вскоре» (Откр. 22: 6).
