Книга Ледокол, страница 42. Автор книги Валерий Рощин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ледокол»

Cтраница 42

— Все равно далеко бы не ушли, — спокойно возразил Петров. — Лед уже был толще максимально допустимого.

— Ну хотя бы попробовали пробиться! А так… чего ты добился в итоге? Была нормальная команда… А теперь и капитан — говно, и старпом — говно…

— Хорошо бы, если так.

Еремеев усмехнулся:

— Ты считаешь?

— Конечно, — сказал Андрей и повернулся. Удаляясь, бросил: — Оно же не тонет…

Проводив капитана взглядом, старший помощник перелез обратно на палубу и, выругавшись, побрел в каюту…

* * *

Красавчику Еремееву недавно стукнуло 36.

Средний рост, стандартные параметры фигуры, приятное смуглое лицо и смоляные черные волосы намекали на то, что в общении с противоположным полом он должен иметь несомненный успех.

Так оно и было — женщин холостой старпом менял по три штуки за год. А если бы «Громов» стоял пришвартованным к причалу постоянно, то эту цифру следовало бы умножить еще на три. А то и на четыре.

Официальных жен у него тоже было ровно три. И жил он с каждой не дольше года. Видать, бедные женщины быстро распознавали его никудышный характер и сбегали.

Всем был хорош Еремеев как специалист: грамотен, не ленив, инициативен. Да вот беда — слишком уж хотел стать капитаном. Так хотел, что, не стесняясь, заводил речь о своей мечте с кем угодно, включая высокое начальство. Некоторые это обостренное желание понимали и одобряли, некоторые равнодушно посмеивались. А большинство предпочитало держаться от ярого карьериста подальше — такой ради продвижения и родную мать не пожалеет.

Кто-то идет работать на судно, будучи уже солидным человеком, не сумев реализовать себя на берегу. Кто-то ползет до командного состава по ступеням с самого низа. У Еремеева все было расписано на годы вперед. Сразу после школы — поступление в мореходку, затем «вышка» в Одессе, несколько месяцев плавания кадетом, то бишь практикантом, диплом и в 20 лет — старт карьеры.

После училища всех его однокашников разбросало по прибрежным городам Советского Союза: в Баку, в Находку, в Южно-Сахалинск, в Одессу… Еремеева отправили в Ленинград и назначили третьим штурманом на относительно новый лесовоз.

Не давая себе времени на раскачку, он сразу рьяно взялся за дело и уже через два года стал вторым помощником. Каково же было его удивление, когда вскоре в команду один за другим попали два его бывших сокурсника. Обоих разжаловали из штурманов за разные непотребства, и на лесовоз они прибыли в ранге простых матросов.

Когда-то они ходили в одном строю, спали в кубрике на соседних койках и ели в столовой баланду из общего котла. А теперь один подавал ему на столик комсостава тарелочку с приличной пищей, а второй уступал дорогу на трапе. Вот такой произошел удивительный факт, еще более подогревший душу будущего капитана.

Впервые на борту «Михаила Громова» Еремеев появился пять с половиной лет назад уже в должности старшего помощника. Располагаясь в каюте повышенной комфортности, он про себя решил: «Потружусь пару годков в этой должности и переберусь в каюту капитана. Чего бы мне это ни стоило…»

Все шло согласно его глобальным планам: старый капитан дорабатывал до пенсии и задерживаться на должности не собирался; сам Еремеев зарабатывал висты безукоризненной исполнительностью, получал грамоты и благодарности от начальства. Многие члены команды ледокола его побаивались, а престарелый капитан, понемногу устраняясь от работы, доверял все больше и больше…

И вдруг в один из ненастных дней все надежды рухнули. Это случилось, когда на борт в сопровождении заместителя начальника пароходства взошел молодой Петров.

— Знакомьтесь, товарищ старпом, — сказало начальство, — это ваш новый капитан — Андрей Николаевич Петров, бывший старший помощник с «Капитана Воронина».

— А где старый капитан? — пролепетал Еремеев, подавая ватную ладонь.

— А старый тю-тю — на пенсии. Сегодня во дворце культуры торжественные проводы. Так что прошу быть при параде и не опаздывать — вам толкать речь от экипажа и дарить ценный подарок…

С того злосчастного момента Еремеев тихо возненавидел перешедшего дорогу Андрея…

* * *

Утром следующего дня Севченко объявил по трансляции общий сбор команды на льду рядом с правым бортом судна. После завтрака члены команды и полярники спустились по штормтрапам и выстроились в две шеренги.

Лица у всех были мрачные. На льду перед ними на деревянном основании лежало обернутое тканью тело Долгова. Рядом с телом стояли Севченко и Банник.

— Валентин Григорьевич, шо-нибудь скажете? — негромко спросил второй помощник.

— Нет, — мотнул тот головой. — Не смогу.

— Надо бы сказать. Можа тогда кто другой?

— Да о чем там говорить?.. Он своей жизнью все сказал. Столько людей спас за работу на судах…

— А пошто нам его с собой не взять — в холодильной камере? — гудел Банник. — Дома по-человечески и похоронили бы.

— Он уже дома, — вздохнул Валентин Григорьевич. — Дайте салют и начинайте…

Второй помощник поднял ракетницу и выпустил в небо желтую ракету. Потом незаметно перекрестившись, махнул рукой.

Матросы в полной тишине опустили тело в узкую полынью между бортом судна и краем льдины.

После того как тело исчезло в темной воде, никто не сдвинулся с места, решив почтить память Долгова минутой молчания.

Так и стоял строй моряков и полярников перед правым бортом «Михаила Громова». А за их спинами высилась ледяная глыба айсберга, в последние дни немного замедлившего движение, а потому казавшегося еще таким далеким…

Глава десятая

Антарктида; море Росса; борт ледокола «Михаил Громов» СССР; Ленинград; отделение гинекологии Центральной клиники Петроградского района Июль 1985 года


После обеда Севченко собрал команду и полярников в кают-компании. На повестке дня собрания стоял важный вопрос об усилении режима экономии. Из-за последних событий топлива на борту оставалось критически мало, а ледокол «Новороссийск» находился еще слишком далеко. От решения данного вопроса зависело многое.

В первых рядах сидели Петров, Банник, Черногорцев, Зорькин, кок Тимур, Тихонов, Беляев и Кукушкин. После прошедших похорон лица у всех были хмурые.

Севченко обвел присутствующих взглядом и сразу предоставил слово Черногорцеву.

— Топлива осталось немного — кот наплакал, — сказал тот, встав с места и обернувшись к «зрительному залу». — Если урежем отопление и перестанем давать свет, то запасов все равно надолго не хватит.

— Выражайтесь конкретнее, — попросил Валентин Григорьевич. — Насколько его хватит?

— Максимум — трое суток, — ответил старший механик. И безрадостно добавил: — Так что, если «Новороссийск» не поспеет — замерзнем.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация