– Простите, Ирина, у меня…
Он старательно приглаживал взлохмаченные волосы, метался по квартире в поисках свежей футболки. Забыл, что с вечера все перестирал и вывесил на балкон.
– Саша, что вы мечетесь? Лучше шторы запахните, идет?
Он послушно занавесил окно. Встал посреди большой комнаты с растерянным видом, без конца поправляя сползающие спортивные штаны. Футболки он так и не нашел, чего очень стеснялся.
– У вас великолепная фигура, Саша, не стоит так смущаться, – догадалась Ирина со вздохом. – Куда можно присесть?
Ему не хотелось, чтобы она садилась на старый диван, на котором прежде всегда спал его отец. И к себе в комнату тоже нельзя было позвать. Там кровать разобрана, одеяло откинуто, мало ли что подумает его неожиданная гостья.
Принес ей из комнаты стул. Поставил возле дивана, усадил Ирину на стул, сам уселся на диван. И уставился на нее, как на сошедшее с небес божество. Он по-другому на нее смотреть просто не мог. Потом понял, что выглядит полным идиотом, и спросил:
– Ирина, у вас что-то случилось?
– У меня? – Она очнулась от каких-то непонятных ему дум и проговорила со вздохом: – У меня случилось то, что случается сплошь и рядом.
– И?
– Я вернулась из дома отдыха в неурочное время и обнаружила в своем доме своего мужа с любовницей.
– Вы заходили туда?! – От жалости к ней у него даже лицо перекосило болезненным спазмом.
– Нет, я видела их с улицы через окно. Они стояли возле окна. Он голый по пояс, а может, и ниже был голый тоже, не знаю. А она… Она была в лифчике. Не от духоты же вечерней они так разоблачились, верно?
– Верно… – Он не знал, какие умные слова можно сказать в такой ситуации, поэтому сказал первое, что пришло на ум: – А хотите, я сейчас пойду туда и набью ему морду, Ирина?
– Зачем?! – Она изумленно заморгала и улыбнулась через силу. – Во-первых, это мало что изменит. А во-вторых… Как вы объясните свое там присутствие?
– Верно… – снова повторил он и тоже улыбнулся: – Я всегда знал, что вы очень мудрая женщина.
– Да, возможно. И знаете что, Саша… – Она сцепила на коленках изящные пальцы. – И моей мудрости хватит даже на то, чтобы завтра не предъявлять ему никаких обвинений.
– Как это?
– А так! Пусть все идет своим чередом. Мне просто интересно, что будет дальше. Интересно будет наблюдать за ним, слушать его ежедневную ложь, очень планомерно двигаясь к финалу. Вы уж извините, что я к вам пришла, больше идти просто не к кому. Все, хватит об этом. Лучше расскажите, как ваши дела? Как далеко вы продвинулись в своем желании найти того человека, что сделал вас нищим?
– Да никак!
Он вздохнул, посмотрел на настенные часы, которые привирали ровно на двадцать минут. Понял, что до утра еще очень далеко, и предложил со смущением:
– Ирина, вы устали, наверное. Может, я вам в своей комнате постелю? А сам тут размещусь. Вы не против?
Чудовищный мстительный протест, подразумевающий соблазнение давнего, тайного воздыхателя, ей удалось подавить с большим трудом. Она понимала, что ореол самой прекрасной и самой непогрешимой с ее головы слетит моментально. Да и вряд ли ему захочется быть орудием мести в ее руках. Так нельзя. Поэтому она согласилась с тем, чтобы скоротать остаток ночи в его комнате. Кое-как приняла душ в старой, проржавевшей едва ли не насквозь ванне, переоделась в шорты и футболку и через пять минут забиралась под чистый пододеяльник, к этому случаю извлеченный Александром с полки в его шкафу.
Ворочалась, ворочалась, долго прислушивалась к тому, как бродит по квартире хозяин, щелкая без конца выключателями. Пару раз выбиралась из кровати и на цыпочках подходила к окну, чтобы посмотреть на свои окна. Там все оставалось без изменений. В их супружеской спальне горел все тот же ночник, свидетельствуя об отвратительном грехе, совершаемом теперь ее мужем с незнакомкой. Принималась даже тихонечко плакать, но потом передумала. Завтра проснется, глаза – как у китайца, нос распухший, лицо одутловатое. Нет, ни к чему это все. Утро все расставит по своим местам…
Александр на кухне жарил яичницу и варил кофе. Пробираясь в ванную с зубной щеткой и косметичкой, Ирина уловила запах и тут же поняла, что голодна. Ужинать вчера в доме отдыха она не стала, дома не вышло, потом уже было не до еды. Теперь бы вот позавтракала с удовольствием.
Приняла душ уже без прежней брезгливости: ко всему способен человек привыкнуть, вот ведь. Вымыла волосы, убрав привычно их в высокий хвост, чуть подкрасилась. Переоделась в джинсы и свежую футболку, распихала все вчерашнее по отделениям сумки и пошла на кухню.
Черт побери! И когда он успел все, интересно? Скатерть откуда-то на обшарпанном столе появилась. Пускай недорогие, но новехонькие тарелочки с чашками. И что особенно ее тронуло – роза в высоком стакане в центре стола. Это так не вязалось с общей обстановкой в этой запущенной квартире. Да и сам Александр тоже показался ей каким-то неузнаваемым. Брюки со стрелками – обрежешься, рубашка с короткими рукавами – цвет в цвет под глаза. И сами глаза показались ей не такими, как прежде, – ожившими, что ли, без привычной подавленности.
– Доброе утро, Саша, – пробормотала она, выдвинула из-под стола старый табурет, предусмотрительно накрытый новеньким чехлом. – Когда же вы все успели?
Признаваться в том, что не спал и ломал остаток ночи голову над тем, где взять денег на все это, он бы под пыткой не стал.
Ну да, созвонился с Женькой в половине седьмого утра. Встретился с ним на остановке. Взял в долг денег, пообещав сегодня же написать заявление об уходе и перейти наконец в контору друга. Потом помчался в круглосуточный супермаркет, купил все необходимое к завтраку с таким расчетом, чтобы и на обед, и на ужин хватило, если вдруг она решит продлить время своего визита. Хотя и верилось в это с трудом. Муженек-то ее с утра укатил на своей машине. Еще восьми не было, как укатил. Саша видел, возвращаясь из магазина. В машине был один, значит, даму его души и тела выпроводил раньше, затемно, чтобы соседи не углядели.
Черт с ним, пускай катит куда хочет. Он лично такому раскладу их семейной жизни даже рад. Отец не зря намекал, что в жизни Ирины не все так благополучно. Видел, наверное, тоже, что творится порой в окнах в доме напротив. Теперь вот и она увидела.
Что-то будет дальше с ней, с ним лично, с ними? Или не будет никаких «их»? И не купится она ни на его любовь неразделенную, ни на хлопоты? Все спустит на тормозах и примется ждать, пока ее красавчик муж напрямую ей не скажет, что давно любит другую женщину…
– Очень вкусно, – похвалила она, допивая последний глоток кофе. – Очень вкусно и красиво. Спасибо вам, Саша. А теперь расскажите мне наконец, как вы тут пытались играть в сыщика? И какие вообще у вас подозрения, кроме пропавших денег, имеются? Они ведь есть, так?
