– На самом деле я хотел сказать, что с того момента, как мы поженились, я несу за тебя ответственность. Но раз уж пришло время откровений, я скажу тебе горькую правду. Ты стала для меня обузой, Надия.
Ее пухлая нижняя губа задрожала, и она поспешно ее закусила. Она выглядела такой ранимой и такой сексуальной, что находиться рядом с ней было подобно пытке. Он понял, что должен уйти, пока не сделал что-то, о чем потом долго жалел бы.
Пройдя мимо Надии, Зайед быстро добрался до двери и, оказавшись за ней, облегченно вздохнул. Никогда еще он не испытывал такого сильного искушения.
Глава 8
– Сегодня утром я получил электронное письмо от Хассана Рухани, – сообщил Зайед, когда две девушки, принесшие еду, удалились.
Молодожены сидели за маленьким круглым столиком в неформальной гостиной. Они часто ужинали здесь, притворяясь счастливой парой. Принимая во внимание их вчерашнюю стычку, сегодня им будет трудно делать вид, будто они любят друг друга.
Зайед, как обычно, весь день был занят, и она его не видела. Надия много раз прокручивала в уме их вчерашний разговор и начала думать, что, возможно, он прав, и она на самом деле все усложнила.
– И что он сказал? – спросила Надия, у которой внезапно пропал аппетит.
– Он рассыпался в похвалах в твой адрес и поздравлял меня с тем, что я нашел себе такую умную и очаровательную жену.
Она бы радовалась своей маленькой победе, если бы не услышала осуждение в тоне своего мужа.
– Он еще что-нибудь сказал? – спросила Надия.
– Если ты имеешь в виду, знает ли он, кто ты, можешь быть спокойна. Он ничего не знает. Пока. Я сомневаюсь, что Рухани оставил тебя в покое. Он очень умен и наверняка продолжит свое расследование. Но ты, в любом случае, вела себя безответственно.
Надия вздохнула. Он когда-нибудь перестанет отчитывать ее за вчерашнее?
– Мне он понравился.
– Как мило. Может, вам создать фан-клубы друг друга?
В его голосе прозвучало что-то похожее на ревность, но она тут же прогнала эту нелепую мысль.
– Хассан больше ничего не говорил об Азиде? Ты правда думаешь, что он в Харите?
– Кто знает?
– Значит, он отказывается выходить с тобой на связь?
– Совершенно верно. – Зайед нахмурился. – Ты собираешься есть или весь вечер будешь задавать мне дурацкие вопросы?
– Наверное, тебе сейчас нелегко, – сказала Надия, проигнорировав его слова. – Твой брат не хочет тебя видеть, тогда как ты ни в чем не виноват. У вас были близкие отношения, когда вы росли?
– Нет. – Поняв, что она не собирается сдаваться, Зайед наконец посмотрел на нее и произнес: – Мы воспитывались по-разному. Азид учился здесь, в Газбии. Его с детства готовили к роли шейха. Я учился в частной школе в Англии. Будучи младшим сыном, я обладал большей свободой. Я сам мог выбрать себе профессию и быть хозяином собственной судьбы. Так было до недавних пор.
Резко остановившись, он пожалел о том, что произнес последнюю фразу. Надия наверняка за нее ухватится.
– Но сейчас ты шейх Газбии, – сказала она. – Определенно нет большей чести, нежели быть правителем своего королевства.
– Но за эту честь приходится дорого платить.
– Ты имеешь в виду свои отношения с братом?
– В том числе.
Зайед только сейчас начал осознавать, какую боль причинил ему разрыв с братом, которого он никогда по-настоящему не знал. Также он понимал, что не исполнил до конца последнюю волю своей матери, и это не давало ему покоя. Но как ему наладить отношения с братом, если Азид не желает иметь с ним ничего общего?
– Но главным образом я имел в виду то, что мне пришлось отказаться от жизни, которую я сам для себя построил. Отказаться от всего, над чем я столько работал.
– Разве это не маленькая жертва?
– На самом деле, не маленькая, – ответил Зайед с едва скрываемым раздражением. – Я построил успешную деловую империю, которая заключает многомиллиардные сделки по всему земному шару. Такие вещи с неба не падают. Я вложил в свой бизнес не только большие средства, но и много душевной и умственной энергии. Управление международной компанией – это огромный труд. Я горжусь своими достижениями.
– Я нисколько не преуменьшаю твои достижения, – ответила она, подняв брови, – но быть шейхом Газбии большая честь, нежели управлять крупным бизнесом.
– Несомненно, это огромная честь, но восшествие на престол сопряжено с потерей свободы. Неужели ты этого не понимаешь?
– Свобода? – повторила Надия, наморщив нос. – Тебе повезло, что она была у тебя хотя бы какое-то время.
Он хотел съязвить в ответ, но вдруг ему в голову пришла мысль, которая лишила его на мгновение дара речи. Что, если Надия не понимает причину его разочарования, потому что сама никогда не знала вкуса свободы?
– Наверное, дома ты была стеснена ограничениями.
– Ха! Ты даже представить себе не можешь, какими.
Зайед откинулся на спинку стула:
– Расскажи мне о своей жизни в Харите.
– Моя жизнь никогда не принадлежала мне. Я была довеском, вещью, куклой, которую красиво наряжали, чтобы показывать высокопоставленным гостям. Мне запрещалось иметь собственное мнение. Будучи единственной дочерью шейха Харита, я должна была делать то, что мне говорили, беспрекословно слушаться отца.
Зайед подозревал, что для Надии это было большой проблемой.
– А как насчет твоего брата? Он был на твоей стороне?
– Нет. Имран во всем подражает отцу. Он слишком слаб, чтобы иметь собственное мнение, или слишком глуп, чтобы понять, что оно ему необходимо. Я даже представить себе боюсь, что ждет страну, когда он станет шейхом.
– И его тебе тоже приходилось слушаться?
– Да, конечно. И он получает удовольствие, наказывая других. Но чем сильнее они пытались меня обуздать, тем сильнее становилось мое желание вырваться. Я знала, что, если не вырвусь на свободу, меня будет ждать участь моей матери, которая по вине мужчин утратила волю и вкус к жизни.
Глядя на сидящую перед ним женщину со сверкающими глазами и румянцем на щеках, Зайед вдруг понял, что до этого момента совсем не думал о чувствах Надии, не интересовался ее прошлым. Должно быть, она думает, что он такой же, как ее отец и брат. Почему-то эта мысль причинила ему боль.
– Значит, ты решила сбежать, когда отец договорился о твоей помолвке? – спросил он.
– Да. Иначе я навсегда оказалась бы в ловушке.
– И ты сбежала от всех этих притеснений в центр вражеской страны? Если ты искала свободы, это решение вряд ли можно назвать благоразумным.
Надия посмотрела на него с вызовом:
