Череп неожиданно замолчал, и связь с ним прервалась. Рядом со мной стояла Холли Манро. Я и не заметила, как она подошла.
— Почему ты разговариваешь сама с собой, Люси?
— Я? Нет. Просто размышляла вслух.
Подобным объяснением можно обмануть разве что трехлетнего малыша, да и то не всякого. А с Холли такой трюк явно не прокатит. Так оно и вышло — она нахмурилась, и даже успела открыть рот, чтобы начать говорить, но в этот момент послышался знакомый голос, звавший нас обеих по именам. А вслед за голосом появился и сам Локвуд — в развевающемся длинном пальто и зажженным фонарем в тонкой бледной руке.
Только увидев Локвуда, я поняла, в каком напряжении провела последние два часа, поняла, как отчаянно хотела, чтобы он все время был рядом. Но вот Локвуд подошел ближе, и я почему-то почувствовала себя гораздо лучше и вместе с тем гораздо хуже почему-то.
— Люси, Холли, с вами все в порядке? — Локвуд улыбался, но взгляд у него был тревожным. — Народ начинает нервничать, вот я и хожу, проверяю всех.
— У нас все нормально, — сказала я. — Просто здесь тьма-тьмущая призраков по углам трется.
— Внизу тоже, но эти приятели пока что не приближаются, держатся поодаль, вреда от них нет, — он усмехнулся, блеснув своими белоснежными зубами, и добавил. — Самое худшее на данный момент случилось в вестибюле: Джордж все-таки умудрился оборвать листок с того драгоценного дерева. Ничего, приклеим его на место, когда будет время. Будем надеяться, Эйкмер ничего не заметит.
— Люси снова слышала голоса, — сказала Холли Манро.
Я посмотрела на нее. Может, я сама собиралась рассказать ему об этом? И нечего было Холли соваться раньше времени. И Локвуд напрасно вот так смотрит сейчас на меня. Что я, тайну какую-то делаю из того, что слышала?
— Люси, это правда? — спросил Локвуд.
— Да, — недовольно фыркнула я. — Что-то дважды окликало меня по имени. Все в порядке, не волнуйся, я не собираюсь снова наделать глупостей. И, кроме того, рядом со мной Холли, уж она-то сумеет присмотреть за мной.
Локвуд молчал довольно долго, я видела, как он борется с обуревавшими его сомнениями. Наконец, он тихо сказал.
— Через полчаса встречаемся все вместе. Думаешь, за это время с тобой ничего не произойдет?
— Я в полном порядке, — ответила я. Ответила, наверное, излишне резко, словно обозлилась на Локвуда за его вопрос. Нет, на самом деле, я ни капельки не злилась. Просто не была уверена, что в ближайшие полчаса действительно останусь в полном порядке. Последние слова черепа сильно испугали меня. Я чувствовала себя подавленной. Мне постоянно хотелось обернуться — казалось, что кто-то следит за мной… Но в этом я не могла признаться Локвуду в присутствии Холли. Ну, вы понимаете.
— Ладно, — сказал Локвуд. — В таком случае, до скорой встречи.
И он, как всегда беззвучно, исчез среди теней.
Мы с Холли Манро постояли еще немного, глядя ему вслед, а затем вернулись к своим парапсихологическим замерам. Мы и без того очень мало общались с Холли, когда были вдвоем, а теперь уж совсем замолчали, только шепотом сообщали друг другу результаты замеров и наблюдений. Мы обе были выбиты из колеи и напряжены. Я чаще обычного оборачивалась, чтобы проверить, что происходит за моей спиной.
Взаимное молчание становилось невыносимым, давящим, и я прокашлялась, готовясь прервать его.
— Это… — начала я. То, о чем я собиралась спросить, нисколько меня не интересовало, но нужно же с чего-то начинать, правда? — Те убийства на Коттон-стрит, о которых ты упоминала. Что там произошло? Крупно тебе повезло тогда?
Холли коротко кивнула.
— Можно и так сказать, — ответила она. — Я оказалась единственной уцелевшей из четырех агентов, с которыми отправилась расследовать Полтергейст в коммунальной квартире на Коттон-стрит. Я сумела выбраться через окно, скатилась по черепичной крыше, наткнулась на трубу дымохода и провисела в обнимку с ней до самого утра. Все это время даже понять не могла, я все еще живая или уже нет. Моему старшему группы и двум товарищам-агентам повезло гораздо меньше.
Грустная история, но типичная, увы. Холли еще продолжала свой рассказ, но мое внимание уже переключилось — я вдруг почувствовала, как нечто подкрадывается ко мне сзади. Я резко обернулась — и ничего не увидела… Повернулась назад, и увидела, что Холли закончила свой рассказ и смотрит на меня, ожидая моей реакции.
Я немного помолчала, пытаясь припомнить, о чем говорила Холли, и сказала.
— Да. Печально.
— И это все, что ты можешь сказать?
А чего она хочет? Чтобы я взяла ее за ручку и начала утешать? Точно такая же история произошла когда-то и со мной.
— Прости, — сказала я. — Но если ты стал агентом, будь готов ко всему… Всякое случается.
Мы помолчали. Холли внимательно следила за мной, потом добавила.
— После этого меня отстранили от оперативных заданий. Предполагалось, что только на время, но мне понравилось работать в офисе, и я обнаружила, что не хочу возвращаться. Но не думай, что у меня нет способностей к профессии оперативника, Люси. Некоторые навыки забылись, да, но восстановить их — дело наживное.
Я пожала плечами. Я едва слышала то, что говорит Холли. Мое внимание все сильнее привлекала атмосфера в зале. Бледный рассеянный свет, долетавший от стоявших внизу на мостовой фонарей, просачивался в окна и слегка разгонял темноту. С одной стороны, этот свет не был достаточно сильным, чтобы заблокировать наш Дар, но в то же время позволял нам обходиться без ручных фонариков. Холли слегка отдалилась от меня, свернула в узкий проход между двумя стойками с развешанными на них рубашками, и шла сейчас, ведя по ним пальцем.
А я стояла и осматривалась по сторонам.
Все время, что мы провели на этом этаже, меня не оставляло ощущение тревоги. Сейчас оно резко усилилось, грозя перерасти в ужас. Я обнаружила, что стою, неподвижно уставившись в темное пространство в дальнем конце зала. Там, за последними стоками с одеждой и кассой виднелся высокий прямоугольный проход, ведущий к лифтам и лестницам. Рассмотреть, что находится в этом проходе, было невозможно, там не было окон, и туда не долетал рассеянный уличный свет. Передо мной была пустота — непроницаемо темная и, казалось, бездонная.
— Люси…
У меня по щеке побежали капельки пота. Я не могла отвести свой взгляд в сторону от этой зияющей пустоты.
При этом я продолжала слышать шорох, с которым Холли проводила своим пальцем по висящим на стойке рубашкам. Затем на улице коротко пролаяла собака. Потерялась, наверное. И это был последний долетевший до меня звук. После этого меня со всех сторон окутала ледяная непроницаемая тишина — окутала внезапно, злобно, словно вырвалась из мрачной глубины той прямоугольной арки в конце зала. Тишина ударила меня, словно кулаком. У меня сдавило виски. Я гримасничала, кривила рот, но не могла издать ни звука. Мои конечности окоченели и застыли, словно были сделаны теперь из мрамора. Я была прикована к месту и неподвижна, как один из стоявших в зале манекенов.
