— Говорите со мной четко и внятно, — жестко приказала я. — Как тот старик в кресле. Вам выпал редкий случай. Не так уж часто сюда заходят такие люди, как я. Говорите, но говорите внятно…
Тут я заметила, что моя свеча догорает.
Ничего, у меня в мешочке есть еще одна… Свечи в мешочке не было. Я что, выронила ее по дороге? Нет, я вспомнила, как аккуратно поставила ее на землю в том месте, где очнулась. Я закатила глаза, поражаясь собственной глупости.
Ну, ладно, придется вернуться и найти ее.
Я повернулась, и увидела, что призраки загородили мне выход.
— А сейчас, — начала я, — вы должны выпустить меня, чтобы я… Ой!
Горячий воск обжег мне пальцы. От свечи почти ничего не осталось. Я поставила ее у себя под ногами и полезла за спичками. Зажгла спичку и стала смотреть, нельзя ли здесь поджечь что-нибудь вместо свечи. Может быть, у призраков есть свечи? Они же, судя по каплям на полу, жгли их здесь совсем недавно.
— Вы не подвинетесь еще немного назад, ребята? Я не вижу, где вы держите свои… Эй!
Один из призраков двинулся вперед, причем намного решительнее, чем прежде.
Внутри его светящегося прозрачного тела я рассмотрела линии ребер, увидела протянутые вперед руки. Глазницы призрака мерцали как язычки черного пламени. Я выхватила из кармашка на поясе жестянку, сорвала с нее крышку и рассыпала соль. Она вспыхнула изумрудно-зеленой дугой, расчищая вокруг меня свободное пространство. Все это я проделала мгновенно и совершенно автоматически — сказались мои навыки агента.
— Прошу прощения! — сказала я. — Я на вашей стороне, но мне нужно, чтобы вы держались от меня подальше, только и всего.
Призрачные фигуры заколыхались, по ним пробежала волна, их свечение убавилось, их контуры, казалось, начали расти, становиться более неровными, угловатыми. Я выругалась, бросила спичку, затем дрожащими пальцами зажгла новую. Свеча у моих ног почти погасла. В зале с каждой секундой становилось все темнее. Я опустила спичку ниже, и поверх ее огонька взглянула на окружавших меня призраков.
— Что с вами? — огрызнулась я. — Я хочу вам помочь, а вы пытаетесь убить меня? Почему?
Еще одна жестянка с солью, еще одна яркая зеленая дуга, и призрачные фигуры вновь отступили назад, печально перешептываясь о чем-то друг с другом. Я чувствовала, что начинаю впадать в панику, и это было очень нехорошо. В таком состоянии я не смогу держать их под контролем. По отдельности каждый из этих призраков был слаб, и я легко могла подчинить его своей воле. Но всех вместе — нет. Слишком большой силой был их общий гнев.
Так. Чем я располагаю? Немножко соли. Совсем мало железных опилок. Почти все свои припасы я израсходовала еще в универмаге братьев Эйкмер. И всего одна магниевая вспышка. Я еще раз начала проверять кармашки своего рабочего пояса, и выронила коробок со спичками. При последних проблесках свечи я подняла коробок, но у меня так сильно дрожали пальцы, что спички рассыпались по полу. Я вскрикнула, наклонилась, чтобы собрать их, и увидела, что призраки стеной двинулись навстречу мне.
И в этот миг погасла свеча.
24
Я собралась бросить вспышку, и разнести хотя бы часть призраков на атомы. Понимала, что это ничего не даст, что оставшиеся призраки набросятся на меня, но не сдаваться же без боя? Но вспышку я не бросила, потому что, хотя моя свеча и погасла, в зале появился новый источник света. Это было бледное свечение, вползавшее в зал со стороны того прохода, где я еще не была. Этот свет был не живым, потусторонним, холодным и бледным. Такой свет не согревает, и, кажется, от него вокруг становится лишь еще темнее. Тем не менее, этот свет дал мне короткую передышку, и очень сильно подействовал на сомкнувшихся кольцом призраков. Они разом, как один, перестали приближаться ко мне, застыли, обернувшись в сторону свечения. Их контуры задрожали и начали размываться.
Свет медленно заполнял зал, лился, как молоко, через груды лежащих у стен костей. Кровь тяжело стучала у меня в ушах. Я почувствовала, как начал изменяться воздух. Призраки съеживались, жались к стенам.
Даже сами стены словно ожили, принялись выгибаться и дрожать. Мне в лицо дунул холодный ветер, и вместе с ним долетел тот самый тихий, лишенный интонаций голос, который я слышала в универмаге.
Он звал меня по имени.
Призраки нырнули в груды собственных костей, утонули в них и исчезли. Я ждала, сжимая в руке магниевую вспышку.
Из темноты прохода навстречу мне выползала жуткая, не отражавшая падающий на нее свет, черная фигура.
Тогда, в магазине, я смогла убежать от нее. Здесь убегать было некуда.
У меня вспотела ладонь, державшая магниевую вспышку. Я не возлагала на эту вспышку ни надежд, ни ожиданий. Я понимала, что эта черная фигура выползла из самого центра нашествия призраков на Челси, что она была сильнее не только всех привязанных к своим костям шепчущих призраков вместе взятых, но превосходила даже жуткий по своей мощи Полтергейст. Да, магниевая вспышка — сильное оружие, но и она ничто по сравнению с этим гигантским сгустком потусторонней энергии.
Ледяной ветер стих. Я стояла, окруженная абсолютной, звенящей тишиной. Фигура выползла в зал, и теперь нас с ней ничто не разделяло.
Как и тогда, когда я видела ее возле лифта, фигура передвигалась на четвереньках, судорожными неуклюжими толчками, казалось, что ее локти и колени были вывернуты в обратном направлении или отсутствовали вообще. Голова опущена, лицо скрыто под длинными волосами — во всяком случае, мне хотелось считать их волосами, хотя они как-то странно завивались и покачивались. Но и то, что я могла рассмотреть, ужасало. Кости ползущей фигуры были туго обтянуты почерневшей сморщенной кожей, как у мумий, которые можно было увидеть в музеях до того, как ДЕПИК изъял и уничтожил их все до одной. Вся эта тварь была какой-то высушенной — я слышала, как она клацает костяными пальцами по каменному полу, видела, как сморщивается при каждом движении пергаментная кожа у нее на руках, и при этом образуются такие глубокие складки, словно кожа не сдвигается, а разрывается в этих местах.
А впереди фигуры, словно почетный эскорт, пауки. Черные, блестящие, суетливые.
Фигура подползла ближе, и вдруг одним плавным непрерывным движением поднялась во весь рост. Теперь она продолжала идти вперед на двух ногах, но ее руки продолжали дергаться так, словно все еще ползут, отталкиваясь от земли. Я не видела лица, но сквозь длинные пряди волос (или что там у нее было на голове) сверкнули зубы. Контуры фигуры были неровными, волокнистыми, как края не доплетенной циновки или старого растрепавшегося ковра. На моих глазах эти болтающиеся волокна втягивались внутрь, очертания фигуры становились все более четкими. По мере того, как фигура раздувалась и изменялась, я испытывала прямо противоположные ощущения. Мне казалось, что у меня в животе образовалась воронка, которая втягивает, вжимает меня внутрь. Я чувствовала, как силы покидают меня, и я становлюсь вялой, мягкой, бесформенной.
