Вебуллен встретил Макрона в вестибюле и долго разглядывал, пытаясь понять, достоин ли тот доверия.
— Вы служили несколько лет главой римских вигилов
[23], — проговорил Вебуллен. — До этого долгое время находились на службе в родном городе Альба Фуценс, где добились хорошей репутации. Почему же Сеян доверил вам должность при дворе?
— Полагаю, он выбрал меня за преданность Риму и отвагу, — усмехнулся Макрон.
— Возможно, вы хорошо его знаете?
— Нет. Мы почти не общаемся, но ему давно известно о моей верной службе на месте командира вигилов, — и Макрон доброжелательно посмотрел в глаза Вебуллену. В панцире, сандалиях, сжимая шлем под мышкой, он мало чем отличался от обыкновенного солдата.
— Что же доброго вы совершили, будучи командиром вигилов? — осведомился Вебуллен.
— Я много раз предотвращал городские беспорядки, — сказал Макрон. — К тому же я всем сердцем люблю Рим и всегда восхищался Октавианом Августом.
— Но Тиберий вовсе не Октавиан.
— Неважно! Он его законный наследник. Вы тревожитесь за своего господина, Вебуллен, и это понятно. Но я хочу, чтобы вы знали — Квинт Невий Корд Серторий Макрон прибыл на Капри, чтобы служить кесарю.
— Я провожу вас к государю, — кивнул Вебуллен. — Следуйте за мной. — И он торопливо пошёл к широкой мраморной лестнице, ведущей на верхний этаж.
Оставив в вестибюле своих солдат, Макрон последовал за ним.
Внутри вилла Юпитера была столь же грандиозной и изысканной, как и снаружи. Её стены украшали барельефы и статуи вакханок в нишах, полы сверкали чудесной мозаикой, сквозь ряды больших окон в галереи врывались порывы морского ветра.
— На крыльце я видел красивую молодую женщину, — проговорил Макрон, шагая рядом с Вебулленом. — Она прогуливалась с двумя рабынями.
— Это Эварна, любовница кесаря, — холодно ответил Вебуллен. — Вы, наверное, прежде не раз слышали о ней.
— Конечно, — кивнул Макрон, — про Эварну знают все в Риме. Мне не приходилось прежде встречать её, но мне известно, что она всегда сопровождает кесаря.
Глубоко вздохнув, Вебуллен покачал головой. Макрон видел, что судьба кесаря весьма волнует этого добродушного толстяка.
— Кесарю нужны люди вроде вас... Солдаты, готовые проливать ради него свою кровь, — молвил Вебуллен. — Он живёт в постоянном страхе, ему мучают подозрения и мрачные мысли.
— В Риме говорят, что он сошёл с ума от этих подозрений, — понизив голос, сказал Макрон.
— Нет. Он не сошёл с ума. Но он во всех окружающих его людях, за исключением лишь нескольких человек, видит врагов. Ему кажется, будто вокруг него плетутся зловещие заговоры, цель которых — свержение его или убийство. Я считаю, что причиной такой чрезмерной подозрительности послужила гибель Друза. Он очень любил своего единственного сына. Виновников убийства до сих пор не нашли.
— Их поиском занимается Сеян.
— Да, верно... Сеян... Но кесарю кажется, что враги способны подстроить и его убийство так же, как они подстроили убийство Друза. От них он и скрывается на Капри.
— А если бы виновников нашли, он вернулся бы в Рим?
— Вряд ли. Здесь ему спокойнее, чем в Риме. К тому же жизнь любого из правителей — это интриги, а на Капри он от них защищён.
— Ну, если бы кому-то очень понадобилось до него добраться, то кесарь бы не спасся и на Капри, — усмехнулся Макрон.
— Именно поэтому он велел выстроить здесь ещё несколько вилл, и почти каждую ночь меняет опочивальню, — произнёс Вебуллен, останавливаясь возле высоких золочёных дверей. — Мы пришли. Будьте внимательны к тому, что говорите, если не желаете быть сброшенным с края утёса.
— Кесарь приказывает сбрасывать неугодных ему людей с утёса? А что же скажет на это наше правосудие? — удивился Макрон.
— В том-то и дело, что кесарь нынче и есть правосудие, — грустно улыбнулся Вебуллен и раскрыл одну половину дверей.
Кесарь ждал, сидя в кресле у окна, и лёгкий ветер слегка играл его подстриженными медными локонами. Макрон впервые видел его так близко и сейчас с интересом разглядывал.
Для своего уже зрелого возраста Тиберий выглядел молодо, невзирая на то что пережил много несчастий и испытаний. На его продолговатом лице с тонкими чертами и острым носом с горбинкой, почти не было морщин. Синие большие глаза всё ещё сверкали Живым блеском, свойственным молодости. Под длинными загнутыми ресницами пролегли тени. Необычайное обаяние позволило ему так долго сохранять видимую молодость. Тем не менее в глубине его глаз уже давно таилась тоска и мудрость, свойственные зрелости. Это был человек, познавший сложную жизнь и приобретший опыт.
— Я — глава римских вигилов... — начал было визитёр.
Тиберий прервал его:
— Макрон, я хорошо знаю, кто вы. Отныне вам предстоит служба у меня в свите. Думаю, я смогу вам доверять, если Сеян доверяет.
— На самом деле мы с Сеяном почти не знакомы. Но многие полководцы с радостью поручились бы за меня и подтвердили, что я жажду стать вам полезен, — ответил Макрон.
— Вот как! — печально произнёс Тиберий и посмотрел ему в глаза. — Постарайтесь в будущем убедить меня в своей надёжности. Полагаю, у вас будут шансы доказать мне свою верность. Вы приняты ко мне на службу. Теперь расскажите, что нового происходит в Риме?
— Как обычно, государь, у нас много дел, связанных с хозяйственными вопросами, и этим занимаются сенаторы. Жизнь течёт своим чередом.
— Люди негодуют из-за моего отсутствия?
— О, нет. Сначала они высказывали неодобрение, но потом смирились.
— И никто не насмехается над моими опасениями?
— Никто. А если кто-то и насмехался, мои вигилы их арестовали.
Вновь отвернувшись к окну, Тиберий сдвинул брови.
— Сеян до сих пор не нашёл виновников убийства Друза? — спросил он угрюмо.
— Нет, государь.
— Чем же он занимается, кроме того, что принимает послов из соседних царств и тратит деньги из моей казны?! — впервые в голосе Тиберия прозвучало раздражение, когда он заговорил о Сеяне.
Вебуллен, который присутствовал при этом, удивлённо взглянул на него.
— Он переехал в ваш дворец, что очень не нравится Ливии, — сказал Макрон. — И живя на широкую ногу, ведёт себя так, словно вы уже провозгласили его своим преемником.
— Его? Преемником? — презрительно усмехнулся Тиберий. — Мне никогда не приходила в голову мысль, что Сеян достоин стать моим преемником! От него был прок, когда он верно служил мне в должности претора. Он солдат. Я всегда относился к нему лишь как к одному из наиболее преданных мне командиров. Но о передаче ему власти по наследству я не помышлял. У меня был Друз. Сын. Наследник. Теперь его нет. Трудно сказать, кого из родственников я изберу, когда придёт время объявить преемника. Но Сеян мне чужд по крови. Ему не быть кесарем! Пусть лучше занимается хозяйственными вопросами. Мне придётся написать ему послание в Рим и напомнить о его обязанностях, в которые отнюдь не входит жизнь в моём дворце и бессмысленные надежды на престол.
