— Вот полотенце. — Парень протянул мне бумажное полотенце, дождался, пока я вымою руки и вытру их, взял меня за плечи и снова повел куда-то.
— Куда мы идем? — все же нашла в себе силы я спросить.
— Там в дежурке идет опрос очевидцев. Наверное, вам нужно будет ответить на пару вопросов, прежде чем вы позвоните его семье.
Господи! Семье!!! Как?.. Как я позвоню ей?! Как скажу о том, что случилось?!
— Я не смогу, — затрясла я головой. — Наталья… Она не переживет… Это же ужасно! Нет! Я не смогу!
Я на самом деле не стала ей звонить. Эти полномочия взвалили на себя работники правоохранительных органов. После недолгого совещания со мной они решили, что так будет лучше. А до того момента они со мной говорили. Говорили обстоятельно и, я бы даже сказала, с пристрастием. Кто, зачем, почему и откуда…
— Как думаете, у него были враги? — спросил как бы между прочим один из дознавателей.
— Враги?! У Володи?! Нет, что вы! Он же… был таким… таким хорошим! — Тут, снова не к месту вспомнив Аракеляна, я расплакалась. — Почему вы спросили?! Это же был несчастный случай! Почему вы спросили?!
Ребята в штатском переглянулись между собой, и теперь уже второй из них в тактичной форме пояснил мне:
— По словам очевидцев, случившееся не относится к разряду несчастных случаев. Будем, конечно, разбираться, но все указывает на то, что погибшего столкнули на рельсы в момент прибытия скорого поезда. Так что…
— Вы хотите сказать, что Володю убили??? — Мой голос, не в силах справиться с силой потрясения, сорвался на какой-то нечеловеческий сип. — Но кто???
— Будем разбираться, — пообещал мне с сочувственной улыбкой дознаватель и, прощаясь, посоветовал принять успокоительное. — А за семью не переживайте. Семье мы сообщим. Координатами вы нас снабдили…
Я совершенно не помню, как мне удалось добраться до стоянки и разыскать свою машину. С трудом припоминаю, как ехала потом, пробираясь по запруженным автомобилями улицам. Доехав до дома, поднялась к себе на этаж. Очень долго открывала дверь, не в силах попасть ключом в замочную скважину из-за судорожно сведенных пальцев. Попытки, наверное, с восьмой все же зашла к себе в квартиру. Закрылась изнутри и тут же упала на пол. Впервые за свою жизнь я в полной мере осознала, что такое лишиться сил. Никогда прежде со мной такого не случалось. Даже потерю родителей я пережила более стойко. Почему же теперь?! Почему гибель Володи сшибла меня с ног и лишила воли?!
Аракелян!!! Это все из-за него!!!
Я застонала протяжно, вспомнив поминутно все события, предшествовавшие страшной трагедии.
Сначала мы занимаемся с Сережей любовью. Все происходит так, как никогда. Я ощущаю себя счастливейшей из счастливых. Долго смотрю на него спящего, не в силах отвести взгляд. Мне сладостно и страшно оттого, что я чувствую… Потом… Потом он кричит что-то о том, как он ненавидит Володьку. Каждое его слово исполнено таким чувством, что не поверить ему просто невозможно. Так… Что же дальше?.. А дальше я еду на вокзал, на встречу с Волковым, и замечаю следующего за мной по пятам Аракеляна. Но нигде: ни у билетных касс, ни в баре, ни в зале для транзитных пассажиров я его не нашла. Куда же он подевался? Уехал или… Или он сразу направился к посадочной платформе номер пять? Дождался прибытия поезда и… столкнул Володьку!
Как же мне теперь жить-то со всем этим?! Как поступить?! Заявить в милицию о своих подозрениях, рассказать Наталье, поговорить с подругами? А вдруг это не Сережа? Вдруг это кто-то еще, или вообще это был несчастный случай, и дознаватели ошибаются!..
Господи! Как же мне поступить?! Что делать?! Володя был уверен в том, что Аракелян не способен сотворить зло. Если все же это не он…
В милиции ему не поверят, это бесспорно. Там сразу вспомнят все его прежние грехи. Состряпают обвинение, упекут за решетку, не дав опомниться. Наталья в этом случае станет первым свидетелем, поскольку глубоко презирает Аракеляна.
Нет… Я никому ничего не скажу. Никому и ничего. Зло свершилось, и так может получиться, что своими неосторожными действиями я его приумножу. А этого допускать нельзя. Пока все не станет ясно, пока все не встанет на свои места, я не раскрою рта, тем более что… Тем более что этот злодей мне глубоко небезразличен.
Удивительное дело, но как только я приняла решение, ко мне вернулись силы. Даже сумела подняться и добрести до кухни. Там, открыв навесной шкаф, я достала початую бутылку виски. Я не очень жаловала этот напиток, но выбирать не приходилось, и две стопки ушли одна за другой. Через пару минут дышать стало еще легче, и только тогда я потянулась к телефонной трубке…
Глава 5
Прошло две недели со дня гибели Володи Волкова. Было очень больно, очень хлопотно и пусто так, что в душе звенело. Мы все сгрудились вокруг Натальи и, как могли, опекали ее и дочек. И если с детьми мы еще что-то могли сделать: как-то отвлечь, занять и заставить забыть, хотя бы ненадолго о том, что случилось, то с Натальей была просто беда. Она замкнулась и, казалось, оледенела. Никто из нас не видел, как она плачет. Никто не слышал от нее и двух десятков слов за минувшие две недели. Односложные ответы и полная прострация.
— Ничего, она справится, — неуверенно произнесла Нина, когда мы курили с ней на лестнице в подъезде Волковых. — Она сильная. Сейчас придется впрягаться в дела, они же не ждут… Ничего, справится…
Мы ткнули бычки в старую консервную банку и пошли в квартиру, где истуканом сидела Наталья в кресле у окна. За последний час она не произнесла ни слова и ни разу не посмотрела в нашу сторону.
— Наташ, съешь что-нибудь, — робко попросила я. — Мы с Ниночкой приготовили. Сейчас девчонки придут из школы. Тебе нужно как-то встряхнуться, понимаешь…
— Да. Я понимаю, — неожиданно произнесла Наталья. Голос был совершенно бесцветным, но уже одно то радовало, что в нем не присутствовали надрывные интонации. — Спасибо вам, девчонки. Огромное спасибо. И знаете что…
Мы с Минаковой замерли.
— Думаю, что вам пора. Прошло две недели. Это срок. У вас есть своя собственная жизнь. У Нины семья. У Даши… — тут она со всхлипом вздохнула. — У Даши чувство. К тому же, Дашунь, ты, кажется, в отпуске?
— Да, милая. — Отпуск мой мне виделся совсем не так, конечно же, но он случился как нельзя кстати.
— Вот и отдохни. Небось уж выходить на работу скоро. А обо мне не беспокойтесь. Со мной все будет в порядке. Поезжайте, дорогие мои. И дайте мне какое-то время побыть одной. — Наталья повернула-таки в нашу сторону бескровное лицо и, улыбнувшись одними губами нашему молчаливому протесту, проговорила: — Так надо, поверьте. Нам с девочками нужно привыкать быть одним… Так надо…
Уезжали мы с Минаковой с тяжелым сердцем. Кто знает, что она задумала, выпроваживая нас из дома. Но как оказалось, беспокоились мы напрасно. Уже через день Наталья вышла на работу, а через два заняла пост мужа в принадлежащей ему фирме.
