— Что?! — Моя несчастная голова, которой за последний месяц досталось как никогда прежде за всю жизнь, просто раскалывалась от боли. Но попросить Горелова замолчать было выше моих сил.
— Но эти парень с девушкой утверждают, что твой Аракелян… Не красней, уже доложили, что он ночевал у тебя. Так вот, они утверждают, что он кого-то догонял. И, кажется, даже окликнул кого-то по имени.
— Сашу?
— Возможно. Никто не помнит. Так что хоть у твоего Аракеляна и гнилое, но все же таки алиби имеется. Как, впрочем, и в случае с наездом на Игоря. Если после взрыва около ресторана мы его еще подозревали, то последний случай снял с него все подозрения.
Мне снова захотелось поплакать. И от боли, вгрызающейся мне в голову. И оттого, что оказалась такой непроходимой дурой, обвинив Аракеляна в подлости, вероломности и еще бог знает в чем. Но плакать нельзя, иначе Горелов мгновенно замолчит, и я так и не узнаю конца этой страшной истории.
— Это все! — оповестил меня Горелов, хотя я и справилась со своей слабостью и не дала волю слезам.
— Как все?! Ты же все буквально знаешь! И то, что он наркотики изготавливает и сбывает. И то, что Волкова он на рельсы столкнул! — возмущенно воскликнула я, хотя получилось, наверное, не особенно убедительно, учитывая мою телесную немощь. — И про покушение на Игоря знаешь!
— И что?! Эти мои догадки к делу не пришьешь, Даш. Улик-то у меня нет! За руку я никого не ловил! И с Игорем этим ничего пока не понятно. Опять же роль супруги Волкова до конца неясна. Либо она соучастница, либо жертва обстоятельств. Тут ведь нельзя с бухты-барахты! — Горелов со злостью рубанул рукой воздух и потом провел себе по шее. — Меня за мои догадки могут с работы попереть, если я начну самодеятельностью заниматься. Теперь вот с тебя и начнем раскручивать дело. Завтра, если будешь нормально себя чувствовать, снимем показания. А там подумаем, что и как…
— Пока ваша машина раскрутится, они всех поубивают, — слабо пискнула я. — И меня, и Аракеляна, который этому Саше как кость в горле!
— Слушай, а почему, а?! Вот этот вопрос мне с самого начала не давал покоя. Если Сашку Волков выпустил вполне с определенными намерениями, так тот сразу в гору попер. А Серега, когда вернулся, в бомжа превратился в форменного. Потом Волков его отмыл, в квартире поселил в приличной. На тачку посадил на крутую. Почему?! Парень гол и нищ, толку от него никакого.
— Может, у него какие предпринимательские способности имелись? — предположила я чудовищную глупость.
— Ага! Видал Волков в гробу всякие способности. Он сам с усам! Не-еет, Даша, тут что-то иное. Что-то такое, возможно, что никакого отношения к этой гребаной наркоте не имеет. А имеет…
И вот тут Горелов замолчал. На самом интересном месте замолчал, мерзавец! Посмотрел на меня как-то долго и со значением. Пробормотал что-то про занятость. Посоветовал лежать до утра и не шевелиться без нужды. Пообещал по возможности звонить и даже еще раз заскочить. И не успела я опомниться, как Горелов умчался в неизвестном направлении.
Это, что называется, — прозрел!
Ну, да и ладно. Мы тоже не дураки и кое о чем догадаться успели, невзирая на покалеченную голову. Сейчас бы к моим догадкам, да хоть немного сил. Чтобы смогла подняться с кровати, добраться до двери и выйти на улицу. А там можно поймать такси и доехать до нужного места. И узнать уже там обо всем и обо всех. Но, прежде чем все это предпринимать, мне просто необходимо созвониться с моим шефом. Куда же он все-таки запропастился?.. Ну, да ничего, не иголка, найдется. Я вот только на минуту прикрою глаза и подремлю немного, а как только проснусь, так сразу и позвоню…
Глава 17
— Слушай, Дарь Михална! Ты давай не юли и выкладывай, что опять с тобой произошло?!
Шеф просто исходил желанием со мной поскандалить. Видимо, до него дошли слухи о том, что в моей квартире вчера побывала группа оперативников и врачей. Объяснений в течение нашей десятиминутной беседы он от меня так и не услышал. И теперь сочился праведным гневом.
— Или ты говоришь мне, или я бросаю трубку и снова буду весь день недоступен. Меня вчера, говорят, о-оочень многие разыскивали. А меня и нет! Во как! Итак, ты говоришь или я снова недоступен?
— Только не это! — воскликнула я. Его угрозы меня проняли, и я, по возможности опуская подробности, рассказала ему о вчерашних своих злоключениях.
— Господи! Да как же это!!! — плаксиво запричитал мой босс, ну прямо как Горелов накануне. — Что же ты такое вытворяешь-то?! Ты хоть понимаешь, во что влезла?!
— Теперь да. Только не лезла я, дорогой мой товарищ, а меня как бы туда втянули без моего на то согласия. И вот для того, чтобы все это закончилось, мне и нужно… — И я снова начала его уговаривать никуда не уезжать в течение часа, дождаться моего появления и помочь влезть в тайник под задним левым колесом, где была припрятана злополучная бандероль.
— В бинтах, говоришь? — озадачился шеф, выслушав мою просьбу, не перебивая. — Ладно, жди меня, я сам слазаю туда. Ох, и авантюристка же ты, Дарья! Ох, и авантюристка! Жди, буду где-то примерно через час. Не шуми, раньше никак не могу!
Час прошел для меня достаточно быстро. Если учесть, что от своей спальни до ванны и кухни мне пришлось добираться, держась за стенку, то и этого времени было мало. Лежать бы да лежать, но уж больно я любила своего шефа. Увидит мое убогое состояние, не переживет.
Зеркало в ванной отразило жуткое страшилище с перебинтованной головой, черными полукружьями вокруг глаз и блеклыми потрескавшимися губами. Хорошо, что хоть налысо не обрили, эскулапы чертовы, и пряди волос свисают поверх бинта. А то бы запросто можно было показывать за деньги на аттракционе «Комната страха».
— Н-да-а… — только и могла я вымолвить и, держась за все, что можно, полезла в ванну.
Больше всего в этот момент я боялась отключиться и упасть. Тогда я уж точно не выживу. Сколько можно головой-то биться. Но все, слава богу, прошло удачно. Я приняла душ, почистила зубы и умылась. Дышать как-то сразу стало легче. Потом переоделась в домашний теплый костюм. Минут десять расчесывала волосы, корчась и постанывая от боли. Потом подумала и слегка подвела глаза. Все! Хоть и не то чтобы очень, но все же выгляжу получше, чем двадцать минут назад.
Из ванной я метнулась в кухню, хотя метнулась — явное преувеличение. Мне хотелось метнуться, но на самом деле я лишь медленно переставляла ноги, все также продолжая держаться за стены. Кофе пить не стала, ограничившись двумя чашками очень горячего, очень крепкого и очень сладкого чая. Так… Стало еще немного получше. Надо было бы поинтересоваться вчера у доктора, нельзя ли для поднятия тонуса и сил принять граммов сто коньяку, но не спросила, а без врачебных рекомендаций рисковать не стоило. Кто его знает, какие могут случиться из-за этого необратимые процессы в моей голове. И так, слава богу, за минувший день такого понадумала, что самой теперь страшно…
