– Что вы хотите? – вяло спросил месье Вильнёв.
В нем не осталось сил для сопротивления. Но и за порог он Гамаша пока не пустил.
Гамаш продвинулся вперед на несколько дюймов:
– Я глава отдела по расследованию убийств.
Усталые глаза Вильнёва расширились. Он посмотрел на Гамаша и отошел в сторону, пропуская его.
– Это наши дочери – Меган и Кристиана.
Гамаш обратил внимание, что в местоимениях Вильнёв еще не перешел на единственное число.
– Bonjour, – сказал Гамаш девочкам и улыбнулся. Не лучезарной улыбкой, а просто теплой. И снова повернулся к их отцу. – Не могли бы мы поговорить с глазу на глаз?
– Девочки, идите поиграйте во дворе, – сказал месье Вильнёв.
Его слова прозвучали не как строгий приказ, а как добрая просьба. И девочки подчинились. Он закрыл дверь и провел Гамаша на маленькую, но милую кухню в задней части дома.
Здесь было прибрано, вся посуда вымыта, и Гамашу стало любопытно, сделал ли это Вильнёв, чтобы поддержать порядок в доме ради девочек, или сами девочки, чтобы поддержать порядок ради скорбящего и растерянного отца.
– Кофе? – предложил месье Вильнёв.
Гамаш принял предложение и, пока хозяин наливал ему кофе, оглядел кухню.
Одри Вильнёв присутствовала повсюду. В запахе корицы и мускатного ореха для праздничной выпечки, которую она, вероятно, приготовила. В фотографиях на холодильнике – счастливая семья улыбалась в объектив то на природе, то на дне рождения, то в Диснейуорлде.
В рисунках цветными карандашами, забранных в рамочки. В рисунках, которые только родителям кажутся произведениями искусства.
Несколько дней назад, до того как Одри Вильнёв уехала на работу и не вернулась, здесь был счастливый дом.
Вильнёв поставил кружки с кофе на стол, и двое мужчин сели друг против друга.
– У меня есть для вас кое-какая информация и вопросы, – начал Гамаш.
– Одри не покончила с собой.
Гамаш кивнул:
– Это пока неофициально, и я могу ошибаться…
– Но вы так считаете, да? Вы думаете, что Одри убили. Кто-то разделался с ней. И я тоже так думаю.
– У вас есть предположения о том, кто мог это сделать?
Жизнь и энергия вернулись в глаза Вильнёва. Он ненадолго задумался, потом отрицательно покачал головой.
– Не заметили никаких перемен? Посетителей, телефонных звонков?
И опять Вильнёв покачал головой:
– Ничего такого. Она в последние недели нервничала. Обычно она другая. Что-то ее беспокоило, но в последнее утро она выглядела лучше.
– Вы не знаете, что ее расстраивало? – спросил Гамаш.
– Я боялся спрашивать… – Он помолчал, посмотрел в свой кофе. – Вдруг я сам и расстраивал.
– У нее было дома рабочее место?
– Вон там. – Вильнёв кивнул на маленький письменный стол в кухне. – Но другие полицейские забрали все бумаги.
– Все? – спросил Гамаш. Он встал и подошел к письменному столу. – Вы не нашли ничего, что она могла прятать? Вы мне позволите?
Он показал на стол, и Вильнёв кивнул:
– Я проверил после их ухода. Они обыскали весь дом.
Он наблюдал за Гамашем, который умело и быстро обшарил стол, но ничего не нашел.
– Компьютер? – спросил Гамаш.
– Они его забрали. Сказали, что привезут, но так и не вернули. Разве следователи изымают компьютер в случае… – он перевел дыхание, – самоубийства?
– Обычно не изымают, – ответил Гамаш, возвращаясь за кухонный стол. – Она работала в министерстве транспорта? Чем она занималась?
– Заносила отчеты в компьютер. Говорила, что у нее интересная работа. Одри любит, чтобы все было в порядке. Организованно. Если мы отправляемся путешествовать, то она составляет план «А» и на всякий случай план «Б». Мы всегда подшучивали над ней.
– В каком отделе она работала?
– В отделе контрактов.
Гамаш произнес безмолвную молитву, прежде чем задать следующий вопрос:
– Какого рода контрактов?
– Они вели техническую документацию. Когда компания выигрывает контракт, она должна докладывать о ходе его выполнения. Одри вводила получаемые данные в компьютер.
– В ее ответственность входила какая-то определенная географическая зона?
Вильнёв кивнул:
– Одри была старшей, а потому вела наблюдение за ремонтными работами в Монреале. Здесь большая нагрузка на дороги. Меня это всегда смешило. И я над ней постоянно подтрунивал.
– По какому поводу?
– Ну, она работала в министерстве транспорта, но не любила ездить по автострадам. В особенности по туннелю.
Гамаш замер.
– По какому туннелю?
– Виль-Мари. А ей на работу как раз по туннелю и приходилось ездить.
Гамаш почувствовал, что его сердце забилось чаще. Вот оно. Одри Вильнёв боялась, потому что знала: туннель не ремонтировался. Виль-Мари проходил под большей частью Монреаля. Если он обрушится, это вызовет цепную реакцию обрушений в метро, во всей подземной структуре города. Ядро подземного города практически прекратит существование.
Он встал, но Гаэтан Вильнёв остановил его, придержав за руку:
– Постойте. Кто ее убил?
– Я пока не могу вам сказать.
– По крайней мере, за что?
Гамаш покачал головой:
– Возможно, вас вскоре посетят другие агенты, будут спрашивать обо мне.
– Я скажу им, что вас здесь не было.
– Нет, не надо. Они уже знают, что я у вас был. Если спросят, скажите им все. Какие вопросы я задавал. Что вы отвечали.
– Вы уверены?
– Да.
Они подошли к двери.
– Я могу сказать только, что ваша жена умерла, потому что пыталась предотвратить страшную катастрофу. Я хочу, чтобы вы и ваши девочки знали это. – Гамаш помолчал. – Оставайтесь сегодня дома. Вы и девочки. Не ездите в центр Монреаля.
– Почему? Что должно произойти? – Кровь отхлынула от лица Вильнёва.
– Не выезжайте из дома, – твердо сказал Гамаш.
Вильнёв посмотрел в глаза старшего инспектора:
– Боже мой, вы не уверены, что сможете это предотвратить, да?
– Извините, мне пора, месье Вильнёв.
Гамаш надел куртку, но тут вспомнил слова Вильнёва о жене.
– Вы сказали, что ваша жена в то последнее утро выглядела довольной. Вы не знаете почему?
– Я решил, она радуется предстоящей рождественской вечеринке у них на работе. Для такого случая она сшила себе новое платье.
