Гамаш проводил их взглядом до бистро, потом закрыл дверь и повернулся лицом к комнате. И улыбнулся.
Наконец-то он мог расслабиться.
Тереза и Жером находились в безопасности.
Жану Ги тоже ничто не угрожало. Гамаш всю дорогу до Трех Сосен прослушивал частоту Квебекской полиции – никаких вызовов «скорой» не поступало. Судя по перехваченным разговорам, бункер оказался заброшенным. Банда «Рок-машин» оставила свое лежбище.
Информация оказалась ложной. А скорее всего, и информатора-то никакого не было.
Узнав это, Гамаш одновременно почувствовал облегчение и расстроился.
Жан Ги в безопасности. До поры до времени.
Гамаш обвел взглядом дом Эмили Лонгпре.
По обе стороны каменного камина – диваны в чехлах из выцветшей ткани с цветочным рисунком. Между диванами – сосновый ящик для одеял, на котором лежали доска для игры в криббедж и несколько карточных колод.
В углу стояли два кресла, между ними столик и подставка для двух пар усталых ног. Торшер с абажуром проливал на кресла мягкий свет.
Вдоль одной из стен светло-голубого цвета подпирал потолок книжный шкаф.
Здесь было тихо и спокойно.
Оливье целое утро потратил на то, чтобы выяснить, кому принадлежит дом Эмили и можно ли его арендовать. Оказалось, что дом принадлежит племяннице из Реджайны и та еще не решила, что с ним делать. Она сразу же согласилась сдать дом в аренду на Рождество.
Оливье позвонил Гамашу и произнес заранее согласованную фразу: «Габри просил уточнить, понадобится ли вам номер сегодня», тем самым сообщив ему, что дом Эмили в его распоряжении.
Потом Оливье попросил других соседей помочь, и в результате получилось то, что получилось.
С мебели сняли простыни, кровати застелили, принесли чистые полотенца, дом пропылесосили, протерли, отполировали. В камине разожгли огонь, а судя по запахам, на плите разогревался обед.
Словно Гамаш и Брюнели вышли прогуляться на часок-другой, а теперь вернулись домой.
В корзинке на мраморной кухонной столешнице нашлись два свежих багета из пекарни Сары, а месье Беливо заполнил кладовку и холодильник молоком, сыром и маслом. И домашним джемом. В деревянной миске на простом деревянном столе лежали фрукты.
Даже елочка стояла, украшенная и освещенная.
Гамаш ослабил галстук, опустился на колено, чиркнул спичкой и поднес ее к бумаге в камине, зачарованно глядя на занявшееся пламя.
Он выдохнул, чувствуя себя так, словно с него, как призрачные простыни с мебели, сняли тяжелый плащ.
– Тереза! – позвал он. – Жером!
– Oui? – раздалось из другой комнаты.
– Я ухожу.
Он надел ботинки и куртку, вышел в морозный вечер и быстро пошел к маленькому коттеджу с открытой калиткой по петляющей тропинке.
– Арман, – приветствовала его Клара, открыв дверь на стук.
Анри пребывал в страшном возбуждении – он никак не мог решить, то ли ему прыгать, то ли свернуться клубком у ног Гамаша. В конечном счете он принялся ходить вокруг хозяина, повизгивая от радости.
– Я его, конечно, била, – сказала Клара, глядя на Анри с притворным отвращением.
Гамаш опустился на колени и немного поиграл с Анри.
– Судя по вашему виду, вы не откажетесь от глотка виски, – сказала Клара.
– Только не говорите мне, что я похож на Рут, – ответил Гамаш, и Клара рассмеялась:
– Ну разве что чуть-чуть.
– Вообще-то, я ничего не хочу, merci.
Он снял куртку и ботинки и прошел за ней в гостиную, где в камине потрескивали дрова.
– Спасибо, что присмотрели за Анри. И за то, что помогли приготовить для нас дом Эмили.
Невозможно было объяснить, насколько привлекательным выглядел дом для уставших странников в конце дороги.
Гамаш вдруг подумал: а что, если эта маленькая деревушка в горах и есть конец пути? И, как в большинстве случаев, вовсе не конец.
– Не стоит благодарности, – ответила Клара. – Габри одновременно проводил репетицию рождественского концерта, заставлял нас снова и снова петь «Гуронскую рождественскую песню». Я подозреваю, что, если вы начнете взбивать подушку, оттуда раздастся эта песенка.
Гамаш улыбнулся. Мысль о доме, наполненном музыкой, понравилась ему.
– Хорошо снова видеть свет в доме Эмили, – сказала Клара.
Анри заполз на диван. Медленно. Медленно. Ведь если подкрасться тихонько и ни на кого не смотреть, то никто и не заметит. Он вытянулся во всю длину, заняв две трети дивана, и осторожно положил голову на колени Гамашу. Гамаш виновато посмотрел на Клару.
– Ничего страшного. Питер не любил, чтобы собаки забирались на мебель, а мне нравится.
Это дало Гамашу зацепку, на которую он и рассчитывал.
– Как вы справляетесь без Питера?
– Очень странное чувство, – задумчиво ответила Клара. – Наши отношения будто не мертвы, но в то же время и не живы.
– Живой труп, – сказал Гамаш.
– Брак-вампир, – рассмеялась Клара. – Только без той радости, которую дает сосание крови.
– Вы скучаете?
– В тот день, когда он уехал из Трех Сосен, я проводила взглядом его машину, потом вернулась в дом и прислонилась к двери. Я поняла, что прижимаю дверь спиной на тот случай, если он вернется и попытается войти. Но беда в том, что я его люблю. Я просто хочу знать, закончен ли наш брак и не пора ли мне начинать жить по-новому, или же его еще можно возродить, – сказала Клара.
Гамаш несколько секунд смотрел на нее. Отметил седеющие волосы и удобную, небрежно подобранную домашнюю одежду. Отметил смятение Клары.
– Позвольте дать совет? – тихо произнес он.
Она кивнула.
– Я думаю, вам нужно попробовать жить так, будто вы сама по себе. Если он вернется и вы почувствуете, что жить с ним лучше, – прекрасно. Но вы будете знать, что вы самодостаточны.
Клара улыбнулась:
– Мирна советовала мне то же самое. Знаете, вы с ней похожи.
– О да, меня часто принимают за крупную чернокожую женщину, – согласился Гамаш. – Мне говорят, что это моя лучшая черта.
– А вот меня никогда за нее не принимают. И это мой главный недостаток, – сказала Клара.
Она обратила внимание на задумчивый взгляд его карих глаз. На его неподвижность. На подрагивающую слегка руку. Слегка, но все же заметно.
– Вы здоровы? – спросила она.
Гамаш улыбнулся, кивнул и поднялся:
– Абсолютно.
Он прицепил поводок к ошейнику Анри и надел на плечо сумку с собачьими припасами.
