А Рут обрела сестру. Наконец-то.
Рут встретилась с ним взглядом и улыбнулась:
– «Не будет ли тогда, как прежде, слишком поздно?»
Увы.
Глава девятнадцатая
Старший инспектор Гамаш приехал в Монреаль и теперь, сидя за своим компьютером, читал недельные отчеты инспектора Лакост, своих агентов, полицейских отделений по всей провинции.
Стояло субботнее утро, и он был один в отделе. Отвечал на электронные письма, делал записи, отправлял соображения и предложения по поводу расследований. Звонил в отдаленные районы двум инспекторам, ведущим следствие, расспрашивал, как идут дела.
Потом он посмотрел последний дневной отчет. Это была сводка проведенных мероприятий и дел из офиса старшего суперинтенданта Франкёра. Она присылалась Гамашу не с целью информирования и определенно не из вежливости, а в качестве оскорбления.
Гамаш помедлил на иконке «открыть сообщение».
Если нажать ее, то оно будет помечено как прочтенное. За его столом на его терминале. С предварительно введенными его паролями.
Франкёр опять будет знать, что он еще раз умыл Гамаша.
Тем не менее Гамаш щелкнул мышкой, и на экране появились слова.
Он прочел то, что хотел Франкёр. И почувствовал именно то, чего Франкёр хотел добиться своим посланием.
Бессилие. Злость.
Франкёр назначил Жана Ги на очередную операцию, на сей раз – рейд по изъятию наркотиков, который вполне мог быть осуществлен Канадской конной полицией или пограничной службой. Начав читать сообщение, Гамаш сделал долгий, неторопливый, глубокий вдох. На мгновение задержал воздух в легких. Потом выпустил его. Медленно. Заставил себя перечитать все заново. Воспринять целиком.
Потом он закрыл сообщение и сохранил его.
Он сидел в своем кресле и смотрел через стекло, отделяющее его кабинет от всего офиса. От пустого офиса. С замусоленными рождественскими гирляндами. С жалкой елочкой без подарков, даже фальшивых.
Гамаш хотел развернуться в кресле спиной к этому запустению и взглянуть на город, который он любит. Но вместо этого он обдумал то, что видел и что прочел. И что чувствовал. Потом он позвонил по телефону, встал и ушел.
Наверное, ему следовало сесть в машину, но старший инспектор хотел подышать свежим воздухом. На тротуарах Монреаля лежал талый грязный снег, а улицы были полны спешащими покупателями, которые толкались и желали друг другу чего угодно, только не мира и благополучия.
Активисты Армии спасения исполняли на углах рождественские песни. Гамаш прошел мимо мальчика, который распевал сопрано «Однажды в царском городе Давида».
Но старший инспектор ничего не слышал.
Он шагал среди горожан, не встречаясь ни с кем взглядом. Погруженный в свои мысли. Наконец старший инспектор подошел к офисному зданию и нажал кнопку домофона. Лифт доставил его на последний этаж. Он прошел по пустому коридору и открыл дверь в знакомую приемную.
От ее вида, от ее запаха у него скрутило желудок, и он слегка удивился этой волне тошноты и силе воспоминаний, нахлынувших на него.
– Старший инспектор.
– Доктор Флёри.
Они обменялись рукопожатием.
– Спасибо, что согласились меня принять, – сказал Гамаш. – В особенности в субботу. Merci.
– Обычно по выходным меня здесь нет. Но сегодня я расчищал завалы перед праздниками.
– Извините, что побеспокоил, – сказал Гамаш.
Доктор Флёри посмотрел на визитера и улыбнулся:
– Я же сказал, что приму вас, Арман. Вы меня ничуть не побеспокоили.
Он провел старшего инспектора в свой кабинет – удобное светлое помещение с большими окнами, где стояли стол и два стула друг перед другом. Флёри указал на один из стульев, хотя Арман Гамаш прекрасно знал это место – провел в нем немало часов.
Доктор Флёри был психотерапевтом. Точнее, главным психотерапевтом Квебекской полиции. Но его офис располагался не в управлении полиции. Решили, что такое место подойдет лучше.
И потом, если бы доходы доктора Флёри зависели только от агентов полиции, приходящих к нему на консультации, то он жил бы впроголодь. Агенты полиции не любили признаваться, что им нужна помощь. И уж конечно они не хотели, чтобы кто-то знал, что они обращались за помощью.
Но после операции на фабрике старший инспектор Гамаш сказал себе, что непременным условием возвращения к работе всех участвовавших агентов, получивших физические или психологические травмы, является психотерапия.
Включая и его самого.
– Я думал, вы мне не доверяете, – сказал доктор Флёри.
Старший инспектор улыбнулся:
– Вам я доверяю. Но что касается других, сомневаюсь. Были утечки обо мне, о моей личной жизни и отношениях, но главным образом утечки о той истории, после которой к вам приходили консультироваться мои агенты. Против них использовалась информация, в высшей степени личная информация, которую они доверили только вам.
Гамаш не сводил глаз с доктора Флёри. Тон его голоса был обыденным, но взгляд – жестким.
– Утечки могли произойти только из вашего офиса, – продолжал он. – Однако я никогда не обвинял вас лично. Надеюсь, вы это знаете.
– Знаю. Вы считали, что кто-то взломал мой архив.
Гамаш кивнул.
– И продолжаете так считать?
Старший инспектор выдержал взгляд психотерапевта. Они с доктором были почти ровесниками, Флёри, возможно, на год-другой моложе. Опытные мужчины. Которые многое повидали, многое слышали.
– Я знаю, вы провели тщательное расследование, – сказал старший инспектор. – И не нашли никаких указаний на то, что кто-то взламывал файлы ваших пациентов.
– Но ваше мнение не изменилось?
Гамаш улыбнулся:
– Иными словами, не параноик ли я?
– Надеюсь, что нет, – сказал Флёри. Он закинул ногу на ногу и поставил на колено открытый ноутбук. – Вот присматриваю коттедж в Лаврентидах
[39].
Гамаш рассмеялся, но в желудке у него обосновалась тошнота, горьковатая, застойная лужица. Его одолевали сомнения.
– Вы все еще не уверены, Арман?
Гамаш видел озабоченность, почти наверняка искреннюю, на лице Флёри, слышал ее в его голосе.
– Недавно еще один человек назвал меня параноиком.
– И кто же?
– Тереза Брюнель. Суперинтендант Брюнель.
– Старший офицер? – спросил Флёри.
Гамаш кивнул:
– А также друг и доверенное лицо. Она решила, что я спятил. Повсюду вижу заговоры. Она, гм… – Он стрельнул глазами на свои руки, лежащие на коленях, потом снова посмотрел в лицо доктора Флёри и застенчиво улыбнулся. – Она отказалась помогать мне в расследовании и уехала на каникулы в Ванкувер.
