На деревянном крыльце раздались тяжелые шаги. Тереза открыла дверь и увидела Армана, который тяжело дышал от усталости.
– У вас все в порядке? – спросила она, хотя оба они понимали, что на самом деле она спрашивает: «Вы один?»
– В полном, – выдохнул он.
Его лицо покраснело от напряжения и жгучего холода. Он уронил кабель на крыльцо и вошел в дом, а за ним мгновение спустя появилась агент Николь. Лицо ее утратило прежнюю бледность. Теперь оно покрылось белыми и красными пятнами. Она напоминала канадский флаг.
Тереза выдохнула, только сейчас поняв, как сильно она волновалась.
– Неужели я чую запах шоколада? – спросил Гамаш замерзшими губами.
К нему подбежал Анри, и старший инспектор опустился на колено и принялся тискать пса. Не столько из любви, сколько из желания согреться.
Новоприбывшим освободили место у тепла.
Тереза налила им горячего шоколада, Гамаш и Николь сняли куртки, и все пятеро молча уселись вокруг печки. Первые несколько минут Гамаша и Николь трясло от холода. Руки у них дрожали, а по телу время от времени проходила судорога: лютая зима, словно некий бестелесный дух, покидала их тела.
В помещении маленькой школы стояла тишина, только скреблись ножки стульев по деревянному полу, потрескивал огонь и постанывал Анри, разлегшийся у ног Гамаша.
Арман Гамаш почувствовал, что его одолевает дремота. Его носки высохли и чуть затвердели, кружка горячего шоколада отогрела руки, тепло от печки обволакивало тело. И хотя их ситуация по-прежнему оставалась непростой, Гамаш заметил, как тяжелеют веки.
Ах, если бы несколько минут, несколько мгновений отдыха…
Но его ждала работа.
Он поставил кружку и подался вперед, сцепив руки. Оглядел кружок, собравшийся у печки в маленькой школе. Пять человек. Пятерняшки. Тереза, Жером, Жиль, Арман и Николь.
«И Николь», – снова подумал он. Висящая на ниточке. Посторонняя.
– Что дальше? – спросил он.
Глава двадцать седьмая
– Дальше? – переспросил Жером.
Он и не предполагал, что они сумеют продвинуться так далеко. И сейчас, глядя на ряд мониторов у стены, он знал, что должно произойти.
Под его толстым свитером заструился ручеек пота, словно его шарообразное тело начало плакать. Если Три Сосны считать окопом, то он собирался поднять голову над бруствером. Арман дал им оружие, но то была лишь заостренная палочка против автомата.
Жером отошел от теплой печки и, оказавшись в углу комнаты, снова почувствовал холод. Два старых, видавших виды компьютера стояли бок о бок на учительском столе, еще один – на столе, который они подтащили туда. Над ними висел приклеенный к стене алфавит с картинками, изображающими шмелей и бабочек, уточек и розы. Ниже висело изображение нотного стана с нотами.
Он медленно промурлыкал себе под нос мелодию, глядя на ноты.
– Почему вы это напеваете? – спросил Гамаш.
Жером слегка вздрогнул. Он не подозревал, что Гамаш так близко, и даже не замечал, что мурлычет себе под нос.
– Потому что вот оно. – Жером показал на ноты. – До-ре-ми – верхняя строка, а ниже – песня.
Он пропел еще несколько тактов, и, к его удивлению, Арман тоже тихо, неторопливо запел:
– «Что нам делать с пьяным моряком…»
Жером взглянул на друга. Гамаш смотрел на ноты и улыбался. Потом перевел взгляд на Жерома:
– «…рано утр-р-ром».
Жером улыбнулся, искренне удивившись, и почувствовал, как часть его опасений ушла вместе с мелодией и глупыми словами из уст его серьезного друга.
– Старая шанти
[55], – объяснил Гамаш и снова всмотрелся в ноты. – Я забыл, что мисс Джейн Нил здесь учительствовала, а потом школу закрыли, и она ушла на пенсию.
– Вы ее знали?
Гамаш вспомнил осенние листья на земле, вспомнил, как опустился на колени перед ее телом и закрыл ее голубые глаза. Это было несколько лет назад. А казалось – целую жизнь.
– Я поймал ее убийцу.
Гамаш снова посмотрел на стену с азбукой и нотами.
– «Раз-два, ухнем…» – прошептал он и почувствовал спокойствие оттого, что находится в помещении, где мисс Джейн Нил занималась любимым делом – учила детей, которых обожала.
– Нам нужно провести сюда кабель, – сказал Жером.
И в течение нескольких минут, пока Жиль сверлил отверстие в стене, чтобы протащить кабель, Жером и Николь под столами разбирали провода, расставляли металлические коробки.
Гамаш наблюдал за всем этим, думая о том, что день для них начался на расстоянии в тридцать пять тысяч километров от ближайшего спутника связи, а теперь им оставались сантиметры до выхода в Интернет.
– Вам удалось найти взаимопонимание? – спросила Тереза, подойдя к нему и кивнув в сторону молодого агента.
Ее муж и Николь втиснулись под стол, стараясь не толкать друг друга локтями. По крайней мере, доктор Брюнель старался не толкать Николь, которая, похоже, не упускала ни малейшей возможности сунуть свой костлявый локоть в бок доктору Брюнелю.
– К сожалению, нет, – прошептал Гамаш.
– Но вы вернулись вдвоем, старший инспектор. Это уже что-то.
Гамаш мрачно ухмыльнулся, хотя и оценил юмор Терезы:
– В некотором роде победа. Не пристрелил бесстрастной рукой собственного агента.
– Что ж, мы все одерживаем победы там, где возможно, – улыбнулась она. – Я не уверена, что Жером отказался бы от такой возможности.
Двое под столом уже открыто толкали друг друга.
Отверстие в стене наконец появилось, и Жиль просунул в него кабель. Жером ухватил его и потащил.
– Я возьму.
Не успел Жером и глазом моргнуть, как Николь выхватила кабель из его рук и начала подсоединять к первой из металлических коробок.
– Постойте. – Он потянул кабель на себя. – Вы не можете его подключить.
Он ухватил кабель обеими руками и попытался обуздать внезапно охватившую его панику.
– Конечно смогу. – Николь уже готова была выхватить кабель из рук Жерома, но тут вмешалась суперинтендант Брюнель.
– Агент Николь, вылезайте оттуда, – скомандовала она.
– Но…
– Делайте, что вам говорят, – сказала она, словно обращаясь к капризному ребенку.
Николь и Жером вылезли из-под стола, Жером все еще держал в руках черный кабель. Они услышали шипение у себя за спиной – это Жиль заливал пеной просверленное отверстие.
– В чем проблема? – спросил Гамаш.
