И как только офицер ГРУ становился представителем высшего сословия, он начинал ревниво оберегать свои новые права и привилегии, и больше всего он боялся лишиться возможности ездить за границу. Вот почему он никогда не откровенничал ни с кем из коллег, старался скрыть от начальства любые подробности своей личной жизни, любые свои недостатки и слабости, какими бы незначительными они ни были. Вот почему он с параноидальным упорством старался избегать любых, даже самых мимолетных контактов с полицией. Вот почему он плел интриги и строил козни против всех и каждого, включая собственных товарищей по службе, вот почему он в любой момент был готов подставить их. На кону каждый раз стояла возможность еще на один год остаться работать в зарубежной стране — даже если это была некомфортная для жизни страна с жарким сухим или жарким влажным климатом — или перспектива досрочно вернуться в Москву и больше никогда не выезжать за пределы Советского Союза.
6
Какими бы важными задачами ни были вербовка агентов, их обучение и организация работы агентурных сетей, ГРУ никогда не прекращало концентрироваться на одной наиважнейшей, доминирующей цели — добывании секретов врага или вероятного противника. Любые добытые разведывательные материалы относились к одной из следующих трех категорий: информация (сообщения, фактически содержащие субъективное мнение агента или добывающего офицера о чем-либо), документы (или их копии) и образцы (конкретные изделия, оружие или военная техника, их узлы и детали, инструменты и технологическое оборудование и т. п.).
Фотографирование секретных документов и подслушивание конфиденциальных разговоров в реальной жизни выглядели именно так, как их показывают в шпионских фильмах. Но как агенты ухитрялись похищать секретную технику, не раскрывая себя? Было множество разных способов сделать это; я уже рассказывал об одном из них, говоря о вербовке владельцев небольших частных компаний, поставлявших комплектующие для крупных производителей вооружения и военной техники. Владелец или директор такой компании без особого труда сделает один лишний экземпляр узла или прибора, чтобы выгодно продать его ГРУ. Но как организовать похищение крупногабаритных образцов — например, танка, самолета или ядерного реактора? Такой образец нужно было не просто увести из-под носа бдительного противника — его надо было увести так, чтобы пропажу не заметили, а потом скрытно доставить в Советский Союз.
Эти задачи решались по-разному. Образцы изделий одноразового использования — ракеты, торпеды, снаряды, патроны — обычно похищали на учениях, во время учебных стрельб, испытаний или демонстрационных запусков. Например, в отчете об испытаниях новой противотанковой ракеты можно было указать, что произведено сто пусков, тогда как фактически их было только девяносто девять, а сотую ракету незаметно продать ГРУ. Очень часто удавалось купить образцы из числа списанного оборудования или техники, которые по документам проходили как уничтоженные. Один агент предложил ГРУ достать новейшую авиационную радиолокационную станцию бокового обзора, которая позволяла вести разведку в приграничных районах территории противника, не входя в его воздушное пространство. ГРУ, конечно, согласилось, хотя агент предупредил, что не знает, когда именно у него появится возможность достать эту РЛС. Это могло произойти через пару дней или через пару лет. ГРУ готово было подождать. Через несколько месяцев агент добыл РЛС, и год спустя радар аналогичной конструкции был принят на вооружение Военно-Воздушных Сил СССР. Агент работал в авиационном испытательном центре, и когда экспериментальный образец нового самолета, оборудованный той самой РЛС, потерпел катастрофу во время одного из испытательных полетов, агент, несмотря на строжайший контроль, смог выкрасть поврежденный радар. В результате Советский Союз догнал Соединенные Штаты в этой конкретной области.
Часто агенты преднамеренно повреждали секретные образцы нового вооружения или военной техники, чтобы их можно было списать, направить на утилизацию и затем продать советской военной разведке. Этот прием широко использовался в странах третьего мира, получавших военную технику из западных стран; одним из примеров была неудачная попытка ГРУ приобрести таким образом французский истребитель «Мираж III» в Ливане. Любой вооруженный конфликт или смена власти в стране обычно сопровождались повышенной активностью ГРУ — эти периоды были самым удобным временем для похищения каких-нибудь образцов вооружений или военных технологий.
Для перевозки добытых образцов в Советский Союз чаще всего использовалась дипломатическая почта. Главной задачей была доставка образца в советское посольство; после этого он свободно пересекал любые границы в опечатанном контейнере в сопровождении вооруженных дипломатических курьеров. Иногда перевозка становилась большой проблемой — вес некоторых образцов измерялся тоннами, и их невозможно было отправить с дипломатической почтой. Однажды в одной стране, которая приобрела в ФРГ партию танков «Леопард», ГРУ удалось добыть списанный двигатель этого танка, представлявший огромный интерес для советской военной промышленности. Операция прошла успешно, пропажа двигателя не была замечена, но двигатель весил больше тонны, и поместить его в контейнер дипломатической почты не было никакой возможности. Тогда советское консульство купило старую круизную яхту, предназначенную для дальних автономных океанских плаваний. Яхту тотчас же отправили в ремонт, и за кругленькую сумму маленькая ремонтная мастерская установила в ее машинном отделении тяжелый танковый двигатель. После этого яхта совершила несколько круизов по морям и океанам, и во время одного из них «по счастливой случайности» встретила на своем пути советский траулер и пришвартовалась к нему. За считанные минуты специальная команда слесарей и такелажников буквально вырвала двигатель танка из машинного отделения. Затем для прикрытия яхта вышла в море еще несколько раз, после чего ее продали.
Был и другой, более надежный и менее экзотичный способ перевозки тяжелых крупногабаритных образцов. После того как образец оказывался в руках советской военной разведки, офицеры ГРУ, выдавая себя за сотрудников советского торгпредства, приобретали у какой-нибудь местной фирмы какое-нибудь оборудование сугубо гражданского назначения. Единственным требованием, которому должна удовлетворять покупка, было количество транспортных контейнеров и их грузоподъемность — эти контейнеры должны были подходить для транспортировки образца или его составных частей. Образцы исключительной важности могли проходить таможенное оформление и ехать в Советский Союз под видом, например, оборудования для консервного завода. Иногда образцы отправлялись на конспиративные адреса в странах третьего мира, где их перегружали на советские торговые суда.
В целом руководство ГРУ было совершенно уверено в том, что сможет раздобыть любой технологический секрет Запада, если будет иметь в своем распоряжении достаточную сумму денег. Была лишь одна ключевая технология, секреты которой не стремилось добыть ни ГРУ, ни КГБ. Но даже если бы советская военная разведка действительно выведала все секреты этой технологии, Советский Союз не смог бы скопировать ее и воспользоваться ею, так как для этого пришлось бы менять всю советскую систему. И все же эта технологическая тайна имела жизненно важное значение для СССР; она была ахиллесовой пятой социализма. Эта технологическая тайна — производство зерна. По большому счету, именно неумение как следует воспроизвести эту простую, старейшую из известных человеку технологий и погубило Советский Союз — несмотря на все свои гигантские ресурсы, он не мог прокормить собственное население. Стоило всего на несколько месяцев прекратить поставки зерна в СССР, и вся социалистическая система рухнула бы и рассыпалась на мелкие кусочки.
