Книга Побег с "оборотнем", страница 23. Автор книги Фридрих Незнанский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Побег с "оборотнем"»

Cтраница 23

Мужа замучили в подвале до смерти — похоже, на самом интересном месте у него случился сердечный приступ. Но его в любом случае не оставили бы в живых. И Алену Игоревну бы не оставили… Она кричала, требовала, чтобы ее пустили к мужу, а когда на ее глазах вынесли из подвала тело, ей сделалось совсем дурно. Погоревать не дали, в ту же ночь, разрешив взять с собой минимальный набор вещей, увезли из дома, поселили на какой-то квартире, где всего два окна и оба выходят на кирпичную стену. Несколько раз к ней приходили для беседы, показывали фотографии, прокручивали какие-то аудиозаписи с мужскими голосами. Она узнала нескольких человек — одного по фото, двух по голосам. Как сказал Махонин, тот, кого называли Евгением Михайловичем, — большой человек в милицейском руководстве Дубовска. Показали его фото — она опознала его: этот тип однажды приезжал к мужу на джипе, они о чем-то долго болтали в беседке, а потом ее муж был хмурым и неразговорчивым…

Она выговорилась, замкнулась в себе, уставилась на свои сжатые руки. Слез уже не было в глазах, все выплакала. Турецкий сочувственно кивал по мере рассказа, а теперь внимательно исследовал ее лицо. Женщина не врала, ей действительно было тяжко в ту ночь. Все произошло именно так, как она рассказывала. Она опознала голоса бандитов, она опознала голос Поличного, который настолько уверовал в свою безнаказанность, что лично явился разбираться с ненадежным «партнером». А теперь был важен каждый нюанс в ее поведении.

— Мне очень жаль, Алена Игоревна, что приходится возвращать вашу память к событиям той ужасной ночи, — проникновенно и тихо вымолвил Турецкий, — но вы уверены, что опознали голос именно Поличного?

То, что она вздрогнула, могло означать все, что угодно. Ужасные воспоминания, страх за будущее. Вздрогнув, она машинально покосилась в сторону — туда, где через столик в темноте сидел человек. А вот такая реакция уже могла предоставить пищу для размышлений. И слова вдовы уже не играли существенной роли.

— Да, это был он, в этом нет сомнений. Я собираюсь подтвердить эту информацию в суде…

«А будет ли суд? — машинально подумал Турецкий. — Или то, что местные органы припасли вдову, — это так, подстраховка на всякий пожарный?»

— Скажите, Алена Игоревна… — он помешкал, не решаясь задать вопрос. Но все-таки решился: — Вы сами опознали этого человека, или господа из органов… как бы это выразиться… ну, словом, подвели вас к этой мысли?

— Что вы хотите сказать? — она приподняла брови, и получилось почти натурально. До абсолютной натуральности не хватило самой малости. Она не была актрисой — могла искренне верить в то, что говорила. «А почему я в это не должен верить? — поразился он. Интуиция — продажная девка, и на кого она сейчас работает — вопрос достаточно интересный. Еще вчера она благоразумно помалкивала, а сегодня вдруг проснулась…»

— А разве я недостаточно ясно выразился? — тихо проговорил Турецкий. — Простите, Алена Игоревна, вопрос, наверное, получился не совсем тактичным.

— Не понимаю, о чем вы, — она пожала плечами. — Не имею оснований жаловаться на зрение, слух и память. На меня никто не давил, милиционеры проявили тактичность, отзывчивость, так им не свойственные, — женщина усмехнулась бледной усмешкой. — Они просили меня вспомнить обо всем по порядку, просили не волноваться, не бояться, уверяли, что предоставят мне федеральную защиту, а если в дальнейшем понадобится, сделают Новые документы, поменяют биографию, место жительства, причем я не потеряю своих денег… вернее, денег Саши… Неприятно об этом упоминать, но ведь деньги в стране пока не отменили, нет?

Какой Голливуд, мама дорогая… Краем глаза он заметил, как поднялся человек, сидящий в глубине зала, приблизился, склонился и сделался очень похожим на начальника отдела собственной безопасности Махонина.

— С вами все в порядке, Алена Игоревна?

— Да, конечно, Дмитрий Сергеевич, — она с усилием подняла глаза, моргнула. — А что со мной может быть не в порядке? Просто я немного устала.

— Вы все выяснили, что хотели, Александр Борисович? — Махонин повернул голову. — Мне кажется, вам дали достаточно времени. Есть ли смысл нагружать без пользы Алену Игоревну?

— Вы правы, Дмитрий Сергеевич, смысла нет. — Склонившийся над ним человек вносил еще больший дискомфорт. — Алена Игоревна все рассказала, вопросы кончились. Спасибо вам большое, Алена Игоревна. Мне очень жаль, что с вами такое случилось.

Ему казалось, что она хочет ему еще что-то сказать, добавить «от себя», но не было ни смелости, ни возможности. Женщина поднялась, взяла сумочку.

— Ко мне у вас тоже нет вопросов? — осведомился Махонин.

— Пока нет.

— Тогда всего доброго. — Махонин манерно поклонился, Взял даму под локоток. Уходя, она бросила на Турецкого прощальный взгляд. Что-то жалобное мелькнуло в больших глазах…

Глава восьмая

Нагибин в этот вечер был какой-то подавленный, пиво не пил, стоял у окна, смотрел, как на город укладываются сумерки, и даже не вздрогнул, когда Турецкий хлопнул дверью.

— Депрессия, советник? — Турецкий рухнул в кресло, с наслаждением вытянул ноги.

— Да так, — оторвался от окна Нагибин. — Как говорит мой чилдрен, затупил малость.

— Не перетрудился, нет?

Нагибин отмахнулся, сел напротив. С ним действительно что-то было не в порядке — бледная физиономия исковеркана задумчивостью, движения приторможенные.

— Вам не приходило в голову, Александр Борисович, что в этом городке что-то нечисто? Ну… не совсем так, как нам пытаются подать. И я не уверен, что это безопасно для нашего светлого будущего.

— А ты не окончательно безнадежен, Олег Петрович, — похвалил Турецкий. — Подобная мысль терзает меня с раннего утра. Какие основания так думать? Беседа с задержанными повлияла?

— Да вроде все гладко…

— Прекрасно понимаю, — засмеялся Турецкий. — У собаки то же самое — понимает многое, а выразить не может. У отсталых слоев населения это называется даром предвидения. Повествуй о своей части похождений, Олег Петрович.

— Да гладко, говорю же… — Нагибин мучительно сморщился. — Задержанных двое, находятся в СИЗО под усиленной охраной. Приводили по одному — в комнату для допросов. Кроме меня, там присутствовали двое парней из собственной безопасности. Молодые такие, поджарые. Статисты — они вообще ни слова не сказали. Кажется, догадываюсь, зачем их там посадили… У задержанных действительно рыльце в пушку. Не похожи они на парней, которые пострадали безвинно. Каретников — откровенный бандит из спортсменов. Кандидат в мастера спорта по боксу, хмурый, неразговорчивый тип. Второй — Пешкин, сотрудник милиции — отдел криминальных расследований, что-то вроде УБОПа. Признает свою вину, но готов сотрудничать со следствием, чтобы заработать меньший срок. Согласен на все, лишь бы оградить себя от неприятностей…

— Какого рода неприятностей?

— Ну, что вы, как маленький, Александр Борисович? Проснуться утром, висящим на балке с петлей на шее — это достаточно серьезная неприятность. Или быть подстреленным во время перевозки при попытке к бегству, хотя не сказать, что пытался бежать, — тоже штука не слишком приятная. В СИЗО его от подобных неприятностей ограждают, относятся по-человечески, даже где-то с пониманием, но что будет дальше? Бухтят ребята складно. — Хотя Каретников сквозь зубы, всячески демонстрирует неприязнь к закону, а Пешкин — покаянно и с охотой. Первому без разницы, на кого работать, лишь бы платили и работа была «творческая». Второй уверяет, что Поличный шантажом заставил его примкнуть к своей группировке, угрожая здоровьем родных и потерей работы. Поначалу он выполнял мелкие поручения — скажем, сопроводить товар из пункта «А» в пункт «Б», не вникая в характер груза, а всего лишь при необходимости подстраховать «корочками». Или обеспечить, например, безопасный проезд тех или иных лиц. Или посодействовать спусканию на тормозах уголовного дела. Беседы, уговоры, контакты с сомнительной публикой. Поручения Поличный раздавал лично — или у себя в кабинете, или на нейтральной территории. Деньги выдавал в конце месяца — в конверте. Несколько раз приходилось выезжать из Дубовска — в окрестных населенных пунктах «учить» несговорчивых коммерсантов. Но от всяческих убийств Пешкин открещивается — не было, мол, такого. А что с Дерябиным такое произойдет, он не знал, Поличный позвонил домой, сказал, что есть дело, нужно проучить одного зажравшегося типа, но про «мокруху» речь не шла. Он сам не понимает, как это произошло. Приволокли Дерябина в подвал, он брызгал слюной, оскорблял всех, кричал, что выходит из дела, и Поличный ему не указ. В общем, взбесил, стали его обрабатывать — а он, глянь, уже труп…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация