– Интересно…
Хван вышел в гостиную и замер в дверях, увидев шевелящиеся пальцы старухи. Она не умерла, как надеялся Вала, а лишь умирала, но собиралась прихватить врага с собой.
Клокотание из пробитого горла, пузырящаяся кровь и пальцы, которые…
Которые…
«Магия жеста!» – понял хван в тот самый миг, когда из-под рукава потёртой кофты выскользнул призванный старухой золотой браслет и вспыхнул так ярко и горячо, словно в нём прятался кусочек солнца.
Пламя поглотило и Вала, и старую колдунью, и весь невзрачный домишко – третий по Дедушкиной улице…
* * *
Один месяц спустя
Молодая женщина элегантно опустилась на стул, скрестила стройные ножки и, очаровательно улыбнувшись маникюрше, возложила изящную ручку на валик.
– Сегодня никакого силикона, Настя, просто френч… – Вздохнула и добавила: – Здесь красоваться не перед кем.
И лишь после этого оглядела салон, театрально задержав взгляд на крупной даме в парикмахерском кресле. Дама ждала, когда прокрасятся волосы, уйти не могла, поэтому, заметив взгляд, фыркнула и пошевелила пальцами, колыхнув золотыми кольцами с чересчур большими, до пошлости, камнями. И даму можно было понять – новая посетительница оказалась раздражающе красива. Длинные платиновые волосы ложились на хрупкие плечи крупными волнами; большие аквамариновые глаза были настолько чистыми, что наводили на мысль о цветных линзах; маленький носик чуть вздёрнут; губы изящно очерчены и привлекают внимание не только мужчин, но и женщин…
Заметив реакцию дамы, красавица заправила за маленькое ушко идеально завитую прядь и приятно улыбнулась крашеной. Та прошептала что-то невнятное и отвернулась.
Девушка-маникюрша с покорной печалью наблюдала за дуэлью взглядов, и внимательный зритель заметил бы, что ей немного жаль толстую обладательницу пошлых колец, поскольку с новой клиенткой мало кто мог соперничать. Может, в столице, откуда приехала блондинка, и нашлась бы более изящная ножка, более тонкая щиколотка, более хрупкое запястье, волосы светлее и мягче, и кожа, такая же чистая, но более тёплого, кремового оттенка – но не здесь, не во Владимире. И имя у клиентки было редкое, мелодичное, такое, что приятно произносить, наслаждаясь тем, как тает оно на языке, словно снежинка, – Велена.
Маникюршу звали Настей, это простое имя никогда и ни у кого не возбуждало желания произнести его с благоговейным наслаждением, и поэтому Настя невольно симпатизировала «кольценосной» даме, с лёгким оттенком сочувствия и жалости, так жалеет дурнушка дурнушку. Хотя, если быть честной до конца, совсем уж дурнушкой Настя себя не считала. И лодыжки, скрытые потёртыми джинсами, были такими же тонкими и изящными, словно у платиновой красавицы-клиентки. И глаза, тёмно-карие, с искрой, могли бы соперничать с равнодушно-насмешливыми аквамаринами Велены. Но на стороне столичной дивы были долгие часы процедур в косметических салонах, хороший сон и толстый кошелёк, а в анамнезе Насти – съёмная комната в «малосемейке», ежедневные бдения в больнице у Кирилла да крошечная косметичка, в которую помещался отечественный тональный крем с раскоряченной в напряжённой позе балериной, тюбик помады, цвета чайной розы, и подаренная подругой коричневая тушь. Настя сморгнула, спрятав жалость к себе в глубину тёмных глаз, и щёлкнула маникюрными щипчиками:
– Красоваться и правда особенно не перед кем. Но ухоженной быть приятно. Думаю, ваш спутник…
– Спутник? Ах, Святик… – Велена пошевелила пальчиками – жест получился куда изящнее, чем у дамы в золоте. – Святик не из тех мужчин, которые смотрят женщине на руки, его интересует другое, если ты понимаешь, что я имею в виду, милая Настя.
– Хм… – Маникюрша порозовела.
– На руки он смотрит, только обнаружив там какое-нибудь колечко эпохи нибелунгов или иной древности… – Красавица улыбнулась. – С другой стороны, хорошо, когда твой любовник – антиквар: можно не бояться состариться – станешь для него только интереснее. И дороже.
Несмотря на шутливый тон клиентки, в чистоте её глаз на секунду отразилось то, что она пыталась скрыть за напускной весёлостью – боязнь старости. И это был не страх абстрактного будущего, нет. Столичная штучка чувствовала приближение извечной убийцы женской красоты: в уголках глаз можно было увидеть тоненькие морщинки, носогубные складки углубились, а идеальная линия подбородка готова была через год-два утратить совершенную гладкость.
Старость занесла резец над фарфоровым личиком Велены, и та, старательно делая вид, что ни капли не боится, удвоила время на СПА и косметические процедуры. Даже здесь, во Владимире, где «красоваться не перед кем» и где блондинка оказалась вслед за другом и покровителем Святомиром, отбывшим в тихий городок лет на пять, – нужно было сменить личину, чтобы вернуться в Тайный Город другим «человеком». По документам, конечно же, только по документам, потому что в реальности крепкий люд Святомир не имел к человскому племени никакого отношения.
Велена могла бы остаться в Москве, но, поразмыслив, решила сопроводить любовника во временную ссылку, логично рассудив, что их отношения себя не исчерпали и богатый люд может быть полезным.
– Меняем ручку, – проговорила Настя, внимательно глядя тёмными глазами в лицо Велене, и вырванная из раздумий колдунья вздрогнула, отчего-то подумав, что девчонка-маникюрша способна читать мысли.
Прищурилась, отвечая внимательным взглядом на внимательный взгляд, не уловила ничего подозрительного в человской замухрышке и переложила правую руку под мертвенно-синий свет, опустив пальцы левой на подушечку под лампой.
Тёплые руки маникюрши коснулись указательного пальца красавицы и едва не заставили Велену вздрогнуть повторно.
«Да что со мной такое?!»
Ведьма на мгновение закусила губу.
«Плохие предчувствия?»
Велена была не самой сильной колдуньей Тайного Города, её многие превосходили в силе, даже челы, но опыта у блондинки было предостаточно, и она знала, что такие вот неожиданные смены настроения и нервные вспышки частенько намекают на грядущие неприятности.
«Появилась опасность? Интересно…»
Лак ложился ровно, движения девушки были чёткими и уверенными, и Велена разрешила себе немного расслабиться и пока не думать о неприятных предзнаменованиях. Дома, успокоившись, она попробует заглянуть в будущее, а сейчас нет смысла дёргаться.
– Знаешь, Настенька, добавь-ка парочку страз, – улыбнулась колдунья, скорее самой себе, чем невозмутимой маникюрше. – То, что я, как верная подруга, пошла за своим папиком в этот медвежий угол… – Она рассмеялась собственной шутке, продолжила: – …Не значит, что я теперь должна превратиться в унылую аскетку с банальным «френчем».
Настя не улыбнулась. Привычным движением обмакнула кисточку в белый лак. Велена с досадой поняла, что девушка её не слушает.
– Настя!
– Да, Велена Львовна, – виновато улыбнулась девушка. – Простите, задумалась.
