Тамара вышла из воды и под поплиновым сарафаном стянула с себя мокрый купальник. Свежесть от холодной речной воды, мгновенное тепло от воздуха и от нагретой сосны, к которой она сразу прислонилась, – все это ощущалось ею точно так же, как и тридцать лет назад.
В Махре хранится соль ее молодости, как в кончике иглы – бессмертие Кощея. Сравнение неромантическое, зато точное.
Паша тоже вышел из речки и лег, раскинув руки, на песок у воды.
– Илья Муромец припал к матери-сырой земле, – сказал он, не открывая глаз.
– А я с Кощеем Бессмертным только что сравнивала.
– Меня? – Паша приоткрыл один глаз и покосился на Тамару.
– Себя.
– Ну уж! – Он сел, посмотрел на нее прямым взглядом. – На Кощея ты не похожа.
– А на кого похожа? – с интересом спросила Тамара.
– На Катрин Денёв.
– Всего лишь? Мало в тебе романтики, Паша! – засмеялась она.
– Почему? По-моему, Денёв красавица.
– Покрасивее, чем Кощей Бессмертный, точно, – согласилась Тамара. – Но все-таки она всего лишь актриса, а Кощей – загадочное создание.
Смущение вдруг охватило ее. Не смущение даже, а только промельк его, дальний отсвет. Но и это показалось ей удивительным. Какое смущение, почему вдруг?
– Пойдем домой? – спросил Паша.
«Зачем? Давай еще побудем», – чуть не ответила Тамара.
Но все-таки сдержалась. Это она третий месяц на даче живет, а человек ненадолго приехал, мало ли какие у него планы.
– Как скажешь, – кивнула она.
– Я сегодня уезжаю, – словно оправдываясь, сказал Паша.
– Ты же вчера приехал только! – вырвалось у Тамары. – И то вечером.
– Ну да. – Он улыбнулся. Его улыбка не показалась Тамаре веселой. – Но и семью же надо навестить.
Странность этого дня словно выпуклой стала от его слов. Почему Паша приехал в Махру, Тамара могла понять, просто по себе это понимала. Но почему единственный день, который мог провести здесь, он решил провести вот так, в прогулке с нею вдоль реки, понять она не могла. А может, не хотела. Ей достаточно было самого этого дня – прекрасного, ясного, наполнившего ее счастьем – и не хотелось знать его подоплеку.
– Пойдем.
Тамара отошла от сосны. Но тепло прямого шершавого ствола долго еще текло по позвоночнику.
– Поедем, – уточнил Паша. – Если обратно пешком, дотемна не доберемся.
Они вышли из Неголова по короткой тропинке через лес, остановились на шоссе, и первая же машина подвезла их до Известий.
– Спасибо, – сказал Паша, когда они вошли в парк и остановились на аллее у поворота к Тамариной даче.
– Мне-то за что? – Она пожала плечами. – Это ты меня на прогулку позвал.
– Если бы не ты, ее бы не было.
Он быстро поцеловал Тамарину руку и ушел, оставив ее с тем странным ощущением, которое она заметила в себе сегодня, – то ли с недоумением, то ли даже с тревогой.
Глава 7
Рядом с дачей Тамара увидела «Вольво». Эту машину ее муж всегда водил сам. Она обошла дом – у веранды под соснами стояла раскладушка. Олег спал, завернувшись в плед. В теплую погоду он всегда выносил раскладушку на воздух сразу же, как только приезжал сюда – говорил, что Махра действует на него как идеальное снотворное. Из командировки приехал на два дня раньше, почему? Ну, потом можно будет спросить, когда проснется.
Тамара включила электроплитку, стоящую на веранде. Себе она готовила редко и самое простое, но продукты для обеда на всякий случай в холодильнике держала, поэтому срочно что-нибудь придумать не составляло для нее труда.
Куриный бульон теперь варится быстро. Не то что тридцать лет назад, когда она готовила свой первый семейный обед и не могла взять в толк, почему варит суп уже два часа, а курица остается жесткой, как башмачная подошва. Щавель для зеленых щей вчера собрала на лугу. Яйца деревенские. Сметана тоже из деревенских сливок, не такая, как у Инги, но все равно отличная, фасоль спаржевую из деревни же принесли, половину курицы потушить вместе с фасолью, морковку молодую…
Кулинаркой Тамара себя не считала, потому что не испытывала от приготовления пищи необходимого вдохновения, которое заставляло бы ее выискивать какие-нибудь необыкновенные рецепты, изобретать новые блюда и радоваться плодам своих усилий. Она готовила без напряжения и почти не задумываясь все, что умела с молодости, получалось вкусно – чего же боле? Олегу всегда было безразлично, что он ест, в начале их семейной жизни она расстраивалась даже, но потом поняла, что в житейском смысле это удобно. А собственный ее гедонизм был нематериален.
Раскладушка скрипнула – значит, проснулся. Муж спал неподвижно, как камень, Тамару всегда это удивляло.
– Привет, – сказала она, подойдя к перилам веранды. – Почему не предупредил, что раньше возвращаешься?
– Привет. А зачем? – ответил он.
– А вдруг у меня еды не было бы?
– Но есть же.
Он потянулся так, что даже на расстоянии нескольких шагов было слышно, как хрустнули суставы, сел на раскладушке. Она ушла к плите, пока он одевался. Через пять минут Олег поднялся на веранду и поцеловал Тамару в щеку. Его щека примялась от подушки, волосы на виске тоже, от этого и весь он выглядел каким-то помятым.
Время их тяги друг к другу прошло, но Тамара не могла сказать, что жалеет об этом. Все, так или иначе, проходит, и уже то, что отношения не превратились за тридцать лет, очень разных лет, во взаимную ненависть или раздражение, а лишь стали ровными, ушли на задний план жизни каждого из них, – совсем неплохо.
– Суп вкусный, – сказал Олег, доев зеленые щи. – Спасибо. – И, заметив Тамарину улыбку, спросил: – Почему смеешься?
– Так. Ты никогда не замечал, что ешь.
– Старею.
– Ну уж! Для мужчины у тебя вообще не возраст. Если бы ты стал политиком, то молодым считался бы.
– С политикой, к счастью, пронесло. До сих пор себя хвалю. Во что б я сейчас превратился, если бы в Думе, например, сидел?
– Как ты съездил? – спросила Тамара.
Она же пятнадцать лет назад и отговорила мужа от политической карьеры. Это стоило ей немалых усилий, потому что карьера эта представлялась тогда Олегу очевидной, да такой, наверное, и была, и деньги с ней связаны были большие. Но что об этом теперь напоминать? Пусть думает, как ему нравится.
– Нормально съездил, – ответил он. – В Томске жара.
– Красиво там сейчас, наверное.
– Да, красивый город.
– Там Эрдман в ссылке когда-то был, драматург. Писал оттуда, что студентов в Томске много и днем на главной улице кажется, что идешь по школьному коридору в большую перемену. Интересно, сейчас тоже так?
