– Неужто для меня стараешься? – хохотнул он.
– Еще чего. Для папы.
– Ты ужинаешь с отцом?
– Тебя это удивляет? Я примерная дочь, так что сегодня у тебя выходной, займись чем-нибудь приятным.
– Понимать это надо так: вечер в твоем обществе для меня тяжелая и изнурительная работа? Полина, ты дурочка.
– Конечно, кто ж еще.
– Три часа на ужин с отцом тебе за глаза. А потом махнем за город. Будем пить коньяк из горлышка и смотреть на звезды.
– Заманчиво. Может быть, завтра?
– Завтра обещают дождь.
– Кто верит обещаниям? Ладно, пока.
Я отбросила мобильный в сторону, в очередной раз задавшись вопросом: в чем истинная причина более чем лояльного ко мне отношения Бада? Неужто я ему в самом деле нравлюсь? Эта мысль занимала меня весь вечер. Должно быть, слишком занимала, папа обратил внимание на мою задумчивость.
– Тебя что-то беспокоит? – спросил он, нахмурившись.
– Нет, все нормально. Папа, почему ты не женишься? – брякнула я. – Ведь со смерти мамы прошло столько лет… – Лицо его помрачнело, и я пошла на попятный: – Прости, папа.
– Ты знаешь, я не терплю разговоров на эту тему, но, наверное, поговорить все-таки стоит. Мне очень сложно представить другую женщину на месте твоей мамы. Это вовсе не значит, что у меня нет женщин. С одной из них я поддерживаю отношения уже три года.
– Почему ты тогда…
– Потому что она не твоя мама. Невозможно вернуть то, что было когда-то.
– Допустим. Но кто сказал, что нельзя быть счастливым с другим человеком?
– Наверное, можно, – вздохнул папа. – Но я-то хочу как раз того, что у меня было. Скорее всего, нас обоих постигнет разочарование: меня будет раздражать, что вторая жена не является точной копией первой, ее – сам факт подобного сравнения. Кстати, я вполне доволен жизнью, то есть я был бы совершенно счастлив, если бы твоя семейная жизнь наконец сложилась.
– Если ты о Валере, то забудь об этом.
– Это ведь тоже табу? Мы избегаем разговора о вашем разводе. Точнее, о его причине.
Вот уж о чем я точно не хотела говорить… Я покачала головой, а потом предложила, улыбаясь:
– Давай не будем портить вечер.
– Хорошо, – кивнул отец. – Ты моя дочь, но я, по сути, мало что о тебе знаю. Подобные мысли пугают.
– Папа… – Я накрыла его руку своей. – Ей-богу, у меня все в порядке. А что касается Валеры… нет никаких тайн, просто он совсем не тот человек, которого я себе вообразила до замужества.
– А Владан тот?
– Владан – тот, – кивнула я, уловив в голосе отца иронию и недоверчивость.
– Надеюсь, ты не ошибаешься.
После этого разговора мы оба почувствовали неловкость и поспешили всячески ее сгладить. Отец предложил остаться у него, и я осталась. После ужина мы часа полтора гуляли в парке, я висла на его руке, как когда-то в детстве, и чувствовала себя маленькой девочкой, для которой любимый папочка сделает невозможное. Неудивительно, что о Баде я забыла. Мобильный я отключила еще в ресторане (папа не любил, когда нас отвлекали), и пропущенные звонки увидела только утром по дороге в офис, когда включила телефон. Подумала позвонить Алексею, но тут же мысленно махнула рукой: в конце концов, я ему ничего не обещала.
То утро отличалось от предыдущего появлением Маринки, она заглянула ко мне перед тем, как отправиться в салон красоты, хозяйкой которого являлась.
– Не надоело тебе здесь без дела торчать? – спросила ворчливо.
– Кто-то должен встретить клиента…
– Ага, их целый табун у дверей. Слышь, Полинка, у меня девки в отпусках, почему бы тебе не поработать администратором, раз уж тебя так тянет к трудовой деятельности.
В первое мгновение я предложению даже обрадовалась, в самом деле, это куда лучше, чем томиться здесь, точно в заключении. Но тут же возникло опасение: Владан, чего доброго, может решить, что вполне без меня обойдется. Я сурово покачала головой, и Маринка, чертыхнувшись сквозь зубы, убралась восвояси.
Я перебралась на диван, прихватив книжку, и успела дойти до семьдесят четвертой страницы, когда в окно кто-то бросил камешек. Ущерба от броска никакого, да и звук был едва слышным, однако я решила взглянуть, кто это такой смелый? Или все-таки неловкий?
В общем, я открыла окно, повертела головой в поисках подходящего кандидата и увидела в подворотне Виктора. Он махнул мне рукой, предлагая к нему присоединиться, и я бросилась через дорогу, едва не забыв дверь запереть. Парень к моменту моего появления в подворотне успел переместиться подальше от выхода на улицу и теперь подпирал стену, сунув руки в карманы спортивных штанов.
– Привет, – сказала я, понижая голос.
Он кивнул, поглядывая поверх моего плеча. Шпионские страсти вызывали улыбку, но я не спешила ее демонстрировать, не хотела обижать парня.
– Узнал что-нибудь?
– Про бабу эту? Не-а. Глухо, как в танке. Я поспрашивал.
– Но ведь откуда-то она взялась?
– Понятное дело, – кивнул Виктор. – Вот я и думаю, не иначе, как это Горбатого баба.
– Какого Горбатого? – насторожилась я.
– У него фабрика прямо возле рынка.
– Фабрика? – переспросила я с сомнением, мимо рынка я проезжала не раз и никакой фабрики не видела.
– Ну, сумки шьют, кошельки всякие.
– Почему ты решил, что убитая работала на этой фабрике?
– Так я же сказал, никто эту бабу не знает, а у Горбатого нелегалки работают. На фабрике и живут, он их отпускает раз в сто лет по обещанию.
– А ты не выдумываешь? Это ж просто рабство какое-то.
Витька презрительно хмыкнул:
– Если хочешь, можешь сама взглянуть.
– На фабрику?
– Ты чего такая бестолковая? На девок, что там работают. Вдруг кто-то из них нашу покойницу знает.
– Но если там работают нелегалы, посторонних вряд ли пустят.
– Само собой. Но пролезть можно.
Я едва вновь не брякнула «куда», но вовремя опомнилась, спасая остатки Витькиного уважения.
– Когда пойдем?
– Можно хоть сейчас. – Витька отлепился от стены и направился во двор, я смотрела ему вслед, пока он не повернулся, буркнув: – Что стоишь, потопали, – и припустилась следом.
То, что передо мной фабрика, мне бы и в голову не пришло. Жуткого вида сооружения, обшитые железом и напоминающие гаражи, которые строят из того, что оказалось под рукой, чаще всего просто из хлама. Они тянулись вдоль всего переулка, примыкающего к рынку, и, как выяснилось, занимали целый квартал.
Двигаясь за Витькой, я разглядывала эту китайскую стену, у которой, похоже, не было ни единой бреши. Ни входа, ни выхода. Однако вскоре возникла не только дверь, но и ворота, наглухо закрытые. Подтверждением моей догадки о назначении данных сооружений над воротами была вывеска: «Гаражный кооператив “Луч”. И ниже на белой дощечке: «Проезд только по пропускам».
