– Точно. Там прокурорские рыщут, ну и эти… из ФМС.
– Значит, у Горбатого большие неприятности? Выходит, все же конкуренты?
– Может, и конкуренты. Болтают разное, полыхнуло аккурат после того, как пигалица наша с Бадом к Горбатому приезжала. Неизвестно, о чем говорили, но все знают: баба, что в подворотне нашли, пигалицу интересует. Сложить два и два легче легкого. Решили, кто-то кому-то надумал рот заткнуть.
– И для этого готовы были всех заживо сжечь? – нахмурилась Маринка.
Тамара пожала плечами:
– Есть такие уроды, для которых чужая жизнь дешевле копейки.
– Кто бы спорил, – буркнула Маринка и сердито на меня уставилась. – Никуда лезть не смей! – вдруг рявкнула она. – Смотри, что делается.
– Куда я лезу-то? – растерялась я.
– Куда не просят, ишь, следователь нашелся. Владан вернется, вот и решит, как поступить. Не то отцу твоему позвоню…
– Да что ж вы все отцом грозитесь? – всплеснула я руками. – Мне что, по-твоему, десять лет?
– Умом ты несильно старше, – выдала Тамара.
– Вот уж спасибо.
– Пожалуйста. Слушай, что говорят. Видать, баба, которую ты в подворотне нашла, не так проста, как кажется… Если б не ты, закопали бы беднягу и забыли. На что душегубы и надеялись. Но тут ты влезла. Да еще Бада приволокла. Бад куда хуже ментов, это даже младенцы знают.
Маринка согласно кивнула, а я спросила:
– Почему вы решили, что душегубов несколько?
– Говорю ж, с двух сторон полыхнуло.
– Горбатый сказал, пропала одна из его работниц. Через несколько часов после того, как обнаружили в подворотне женщину. Об этом ничего не слышно?
Тамара покачала головой, а Маринка заявила:
– Отправляйся-ка ты домой. Нечего здесь глаза мозолить. – Она схватила меня за руку и потащила к выходу, горя нетерпением сиюминутно от меня избавиться.
Мы как раз поравнялись с офисом, когда подъехал Бад.
– Куда ее конвоируешь? – весело осведомился он, выходя из машины и обращаясь к Маринке.
– К отцу. Слыхал, что у нас творится?
– Потому и приехал, – вздохнул Бад, глядя на меня с сомнением. – Не беспокойся, я ее родителю сам доставлю.
Маринка постояла, переводя взгляд с меня на Бада, и молча удалилась.
– Пойдем кофе пить, – сказал он и начал подниматься по ступенькам.
В офисе я приготовила кофе. Бад устроился за столом на месте Владана, и это мне почему-то не понравилось, однако я сочла за благо промолчать.
– Говорят, это был поджог, – начала я. Бад кивнул. – И его связывают с нашим визитом.
Он вновь кивнул, то ли соглашаясь, то ли просто дал понять, что меня услышал.
– Неужто и теперь менты продолжат считать, будто женщину зарезали в пьяной драке?
– Почему бы и нет? Полина, детка… – вздохнул он, а я перебила:
– Ненавижу, когда ты так меня называешь.
– Учту. С чего ты взяла, что пожар связан с убийством этой бабы?
– Ты издеваешься, что ли? – рявкнула я.
– Нет, – покачал он головой с самым серьезным видом, – по словам Горбатого, а он не идиот, чтобы врать, убитую с фабрикой ничего не связывает.
– А пропавшая работница?
– За уши притянуто, – хмыкнул он.
– Алеша, – подхалимски начала я. – Я совершенно уверена…
Он снова покачал головой:
– Стоит тебе произнести мое имя таким сладким голосом, и я становлюсь дураком. Причем редким. Однако смею напомнить: профессионалы строят версии, исходя из фактов. А какими фактами располагаешь ты?
Только я собралась ответить, как хлопнула входная дверь, и через мгновение в комнате возник Владан.
Это было так неожиданно, что я замерла с открытым ртом и даже слова произнести не смогла.
– Привет, – сказал Марич, бросая на пол рюкзак, который снял с плеча, и ворчливо осведомился, обращаясь к Баду: – Ты теперь тоже здесь работаешь?
– Я в добровольных помощниках.
Бад поднялся и протянул руку Владану, спросив:
– Все в порядке?
– А как еще? – вроде бы удивился Владан, разворачиваясь ко мне.
Я наконец-то пришла в себя и с визгом бросилась ему на шею, одновременно пытаясь обнаружить в нем перемены. Особо он не загорел, то есть загар имел место, но ведь лето на дворе… дался мне этот загар… однако слова Бада не шли из головы.
Изменения все же были. Он коротко подстригся. Волосы у него совершенно седые, память о войне, на которой он хлебнул всякого, где потерял отца и мать. Короткая стрижка делала его моложе, недельная щетина больше походила на бороду, но ему, как ни странно, шла.
Он засмеялся, поставив меня на пол, а я подумала: улыбка у него необыкновенная, она делала его лицо по-мальчишески открытым. Жаль, что улыбается он не часто. А еще он очень красив. Так красив, что дух захватывает. Пахло от него божественно: хвоей, костром, чем-то вольным и дразнящим.
– Ты вернулся… – пробормотала я, поспешно вытирая некстати выступившие слезы.
– Можно подумать, я на Марс летал, – проворчал он.
– А где ты был? – спросила я.
– На рыбалке, – пожал он плечами.
– На какой рыбалке?
– Я ж оставил записку, – вздохнул он.
– Про рыбалку там ничего не было.
– Там было главное. Не доставай, ради Христа, не то весь отдых насмарку.
– А где рыба? – съязвила я.
– Съели. Если честно, мы больше природой наслаждались.
– Это в каком же месте?
– В Карелии, – глазом не моргнув ответил он. – Ладно, пойду приму душ с дороги. Пока, – кивнул он Баду и удалился, прихватив рюкзак.
– Как думаешь, он действительно был на рыбалке? – полезла я к Алексею.
– Главное, он хочет, чтобы другие так думали.
– Но это не так?
– Не забивай голову. Если Серб вернулся, я, пожалуй, пойду. Решишь позвонить – буду рад. – Он направился к двери, сделав ручкой на прощание, глядя на меня с каким-то странным выражением. Но мне было уже не до этого, все мои мысли занимал Владан.
Не успел Бад уехать, как в офисе появилась запыхавшаяся Тамара.
– Звони Маринке, есть ли у нее чего пожрать? А то я мигом сварганю. Мужик с дороги…
– Он был на рыбалке, – зачем-то сказала я.
– Звони…
Маринка ответила не сразу, зародив в душе худшие подозрения: вполне возможно, что они сливаются в объятиях после долгой разлуки.
