– Ну да. Если выцарапает мои, ты, чего доброго, станешь моей собакой-поводырем.
– Просто детей и убогих я не трогаю, – раздалось за спиной.
Маринка появилась бесшумно и, как всегда, не вовремя.
– Что-то расхотелось спрашивать, к какой категории ты относишь меня.
– К обеим. Марич, я весь день занята, на обед не рассчитывай и поосторожней с этой пигалицей.
– Может, ему стоит разжиться поясом верности? – съязвила я.
– На мужиков пояс верности не надевают, их кастрируют, – отрезала Маринка и гордо удалилась.
– Вполне, кстати, может, – дурашливо скривился Владан. – Прения сторон прекращены, предлагаю приступить к делу.
– Есть новости?
– Сколько угодно. Пошли, – кивнул он, направляясь к двери. – Поболтаем с Юрой-безруким, если будет на то воля господня.
– Ты знаешь, где его искать? – бросившись за Владаном вприпрыжку, спросила я.
– Он оказался довольно известной личностью в наших краях.
– На машине? – спросила я, указывая на свою тачку.
– Прогуляемся.
Я тут же подхватила его за руку, он взглянул укоризненно, но сопротивляться не стал.
– И что ты узнал о Юре?
– Он действительно воевал, был комиссован после ранения.
– Понятное дело, с одной рукой не повоюешь.
– Ранили его, кстати, в голову. Руки лишился вроде бы по пьянке. Живет скромно, но пару раз попал в поле зрения полиции. Ходят упорные слухи, что наш Юра на досуге изготавливал бомбы. Потому что в армии был…
– Минером?
– Можно сказать и так. Само собой, за ним приглядывали, но в последнее время интерес к парню потеряли. Похоже, он тихо спивается, а с дрожащими руками, тем более с одной, к бомбам лучше не соваться. Живет вроде бы бобылем. Но не раз видели, как в дом входила какая-то баба. Причем вроде нерусская.
– Это Элла, – нахмурившись, кивнула я.
– Сейчас выясним. Кстати, Пелагея во время разговора с Танькой ничего необычного не заметила? Может, дочурка глупость какую сморозила или еще что?
– Нет, ничего подобного она не говорила.
– Надо бы со старушенцией самому потолковать, да пугать ее не хочется.
– Постой, ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, похоже, с моей подростковой любовью что-то не так.
– Но она же звонила матери, у нее все в порядке.
– Твердить, что у тебя все в порядке, можно и под дулом пистолета.
– Но с чего ты взял… Секретарша Сохнова сообщила, что его водитель никуда не уезжал? – начала соображать я.
– Точно. Все эти дни на рабочем месте. В среду вечером он, как обычно, отвез шефа. В четверг, правда, его не было полдня. То есть в общей сложности отсутствовал чуть больше двадцати часов, этого маловато, чтобы проехать полторы тысячи километров, да еще назад вернуться. Поездку на машине Сохнов выдумал впопыхах, о чем сейчас наверняка жалеет. Какой отец в здравом уме отправит в такую даль ребенка, да еще астматика, на машине, когда есть самолет и поезд, в конце концов? А вещи вполне мог доставить водитель. Такая дорога и для взрослого утомительна, не только для малышки.
– То есть никуда он их не отправлял? Но… тебе не кажется, что ситуация довольно странная? Танька, слава богу, жива, раз матери все-таки позвонила.
Владан пожал плечами:
– Охрану предупредили, чтоб меня на пушечный выстрел к офису не подпускали. Уверен, у себя дома Сохнов тоже не появится, чтобы избежать встречи со мной.
– Что еще рассказала Софья?
– Шеф в последние дни очень нервничает. На всех орет и пьет таблетки, должно быть, успокоительное. Кстати, на столе у него стоял флакон с лекарством.
– Да? Я не заметила, – призналась я с обидой на свою невнимательность.
– Я по Интернету проверил, применяется при сильном аллергическом кашле. Он наверняка приготовил это лекарство для дочери, что лишний раз убедило: никуда он ее не отправлял.
– Где Танька с девочкой в этом случае?
– Где-то неподалеку. Потребовалось не так много времени, чтобы с ней связаться, а Таньке, в свою очередь, позвонить матери.
– У меня лишь один вариант: у Сохнова неприятности, он где-то спрятал дочь, и няня, естественно, с ней.
– Меня куда больше интересует другое: Танька там по своей воле или нет?
– Но… если б она не хотела быть с девочкой, вряд ли бы ее заставили. Это же отразится на ребенке.
– Софья приглядывает за шофером. Пока тот вместе с Сохновым торчит в офисе. Когда он решит покинуть стены неприступной крепости, мы с ним встретимся и поговорим.
– А как мы его найдем?
В этот момент мы вышли к пустырю, Владан указал на дом неподалеку и сказал:
– Жилище Юры-безрукого.
А я смогла констатировать, что интуиция меня не подвела. Именно этот дом в прошлый раз вызвал мое самое пристальное внимание.
– Посиди на скамеечке, а я проверю, дома ли наш герой-любовник.
– Вряд ли получится, – ответила я. – Дверь в дом заколочена. Я еще подумала, это чтобы бомжи его не оккупировали. Похоже, жильцов выселили…
– Из жильцов там один Юра, и дом принадлежит ему. Я проверял. Даже если вдруг срываются в бега, дом обычно просто запирают.
– Почему же, – пожала я плечами. – Дачники окна заколачивают.
– Но не двери.
Мы подошли к дому, и Владан начал оглядываться. Я тоже, хотя ничего нового увидеть не ожидала. На окнах решетки, дверь заколочена. Дом выглядит нежилым. На крыльце, правда, стояли пустые бутылки, две из-под пива и одна из-под водки, остатки хлеба и рыбы. Бродячие коты или собаки растащили их по всему двору. Кто-то на днях здесь пировал, вряд ли хозяин.
Владан забарабанил в окно. Никто не ответил, что не удивило.
– Пойдем с соседями потолкуем, – предложил он.
В отличие от меня Марич в чужие дворы входил без стеснения, направлялся к ближайшей двери и, если на звонок не реагировали или его вовсе не было, колотил в дверь ногой. Ее непременно открывали, хотя мне местность казалась совершенно необитаемой. Оказывается, жизнь тут не просто теплилась, бурлила, надежно скрытая от досужих глаз.
Обход закончился часа через два. За это время мы узнали: в последние дни Юру никто не видел. Когда точно он исчез – сказать затрудняются. Он и раньше из дома выходил нечасто, если только в магазин. Так что связать его исчезновение с убийством Эллы было затруднительно, может, именно тогда он и исчез, может, позже или накануне. С ним действительно жила женщина, появилась месяца три-четыре назад. Старательная, непьющая. Окна вымыла, за Юркой присматривала, в пьяном угаре он, как раньше, из ружья не палил. Да, ружье было. Кто знает откуда. Свои полицию никогда не вызывали, не в здешних правилах вмешиваться в чужие дела, палил он всегда в своем дворе. Но менты, видно, услышали и один раз приехали. Или два. Забрали Юру на пятнадцать суток. Грозились посадить надолго, если куролесить не завяжет. Но ружье вернули, или он другое где-то взял.
